Пальто
Совершенный брак не может быть построен на мечте о возможности найти идеального партнера, в котором всё должно оказаться прекрасным, как в сказке. Обязательно что-то будет не так, как хотелось и виделось в начале отношений. Инга Леопольдовна, воспитанная на идеалах прагматизма и на устоявшихся принципах советской морали, считала что счастье и гармония семейных отношений основано на взаимопонимании. В том смысле, что её должны понимать и слушаться. Женщине было примерно за пятьдесят, но выглядела намного моложе. Работа в номенклатурном аппарате давала о себе знать. Инга Леопольдовна следила за собой и была требовательна к своему внешнему виду. Всегда безукоризненная причёска, неброский скромный макияж, стильный деловой костюм и начищенная до блеска обувь – выделяли её из серой массы сотрудников министерства лёгкой промышленности. Другими выдающимися качествами и способностями Инга Леопольдовна похвастаться не могла. Всю жизнь она проработала простым специалистом в одном из многочисленных министерских отделов, дожидаясь пенсии и сытой старости. Жизнь текла по накатанной стезе без каких-либо изменений. Дети уже выросли, а внуки учились в школе и особых хлопот не доставляли. В кругу своих подруг она слыла взбалмошной и высокомерной особой. Нельзя сказать, что её не любили – её скорее всего терпели и принимали такой какая есть. Как, например, чемодан без ручки – нести тяжело, а выкинуть жалко.
Страстью всей её жизни был муж - Лев Филимонович Фельдман, а если точнее сказать - то карьера мужа. Уж больно рьяно Инга Леопольдовна следила за продвижением своего благоверного по служебной лестнице. Старалась, чтобы Лев Филимонович соответствовал статусу государственного чиновника как внешне, так и внутренне. Частенько приходилось бедняге Фельдману принимать участие в различных симпозиумах и конференциях, ездить на разнообразные курсы повышения квалификаций, обзаводиться новыми званиями, должностями и регалиями. Каждая полученная грамота, диплом, сертификат, письменная благодарность или обычная справка вставлялась в стеклянную рамочку и вешалась на стенку в гостиной. Инга Леопольдовна могла долгими часами с упоением рассказывать своим гостям, где и когда именно муж получил ту или иную награду.
После очередного повышения мужа до уровня замначальника главка загорелась Инга Леопольдовна идеей сшить ему для солидности пальто. Причем не простое, а обязательно очень дорогое и эксклюзивное. Порыскав по городским магазинам почти месяц, Инга Леопольдовна нашла по большому блату и за баснословную сумму несколько метров монгольского кашемира.
Ещё месяц ушёл на пошив пальто. Эту работу Инга Леопольдовна доверила испытанной годами подружке юности – Виолентине, слегка помешанной на моде портнихе - несостоявшейся кутюрье.
Виолентина, высокая худая тётка бальзаковского возраста с сильно выпученными глазами и постоянно дымящей сигаретой во рту, пристально уставилась на Льва Филимоновича, когда тот пришёл для снятия мерок. Портниха, не вынимая сигарету изо рта и дымя как паровоз, стала обматывать Фельдмана длинной сантиметровой лентой, словно древние египтяне мумию, и записывать погрызанным простым карандашом на клочок бумаги какие-то понятные только ей каракули.
Не курящий Фельдман, надышавшись сигаретного дыма, начал чихать и кашлять.
- Лёсик, не крутись, - рявкнула Инга Леопольдовна на мужа.
Фельдман покраснел и на его блестящей лысине выступил пот.
- Щас, ещё чуть-чуть, - промычала Виолентина, обдав Фельдмана очередным клубом дыма.
- Кхе. Кхе, - закашлял новоиспечённый замначальника главка и с мольбой глянул на жену.
- Лёсик, потерпи. Ты же хочешь быть красивым? Ты будешь неотразим. Получше, чем твой Салтыков в своей куртке из Канады.
- Всё я закончила, - снова промычала Виолентина и, потушив окурок, взяла в рот карандаш, - Пошью тренчкот – такое нынче носят в Европе, английский стиль.
По прошествии месяца Фельдман с женой снова попал на аудиенцию к Виолентине.
Надо отдать должное портнихе – шить она умела. Пальто на Фельдмане сидело, как литое. Сшито оно было идеально - двубортное, с погонами и отложным воротником, большими вместительными карманами, манжетами, кокеткой, поясом и разрезом сзади.
Получившийся продукт нужно было называть не просто пальто черное кашемировое, а как-то по-особенному: макси-супер-пальто от Виолентины. Также к нему полагался белый атласный шарфик, как у настоящих одесских джентльменов.
Упаковав Фельдмана в новое пальто, дамы принялись хвалить этот шедевр дизайнерской мысли и восхищаться своим высоким эстетическим вкусом. Мнение же самого замначальника главка их интересовало меньше всего.
- Всё, Лёсик, ты неотразим! Спасибо, Виолочка, ты бесподобна. Твоя работа превосходна. Лев Филимонович вылитый Аполлон.
- Геракл! – выпустив клуб дыма, согласилась портниха и заморгала выпученными глазами.
Фельдман снова закашлял и поспешил быстрее удалиться из прокуренной комнаты. Он пулей вылетел в коридор и остановился у большого зеркала, висевшего под вешалкой на стене. На него смотрел не тот Фельдман, которого он привык видеть. Фигура перестала напоминать мешок наполненный картошкой. Осанка выпрямилась. Вместо «ходячего тремпеля» нарисовались плечи. Куда-то пропал провисший животик, появилась та самая пресловутая солидность и даже некая холёность. Исчезло глупое выражение лица. Маленькие поросячьи глазки перестали испугано бегать, и засветились живым блеском разума. Белый шарф скрыл второй подбородок, а первому предал некую волевую значительность. Теперь можно смело утверждать, что именно вещи красят человека, а не наоборот.
Поначалу Фельдман не мог понять своё отношение к новому пальто. С одной стороны оно действительно сшито качественно и выглядело дорогим и шикарным, но с другой стороны он чувствовал себя в нём как не в своей тарелке. Как будто на него все постоянно смотрят и ждут, когда же из пальто появится настоящий Фельдман.
На следующее утро Лев Филимонович вышел на работу в обновке. Погода оказалась соответствующая – выпал первый снег. Солнце скрылось за облаками и не хотело показываться. Ночью слегка ударил мороз, и тротуары покрылись тонкой корочкой белого хрустящего под ногами снега.
Как обычно Фельдман направился к автобусной остановке. Неожиданно для себя он заметил изменение своего социального статуса. Прохожие с любопытством смотрели на него: дамочки кокетливо строили глазки, а мужчины учтиво кланялись. На остановке толпа вообще расступилась перед ним, пропуская зайти в автобус. Новый замначальника главка смутился и передумал ехать городским транспортом. Решил пройтись до работы пешком.
Однако на этом инцидент оказался не исчерпан, Фельдман почувствовал, что кто-то крепко вцепился в его рукав и тянет к себе. Лев Филимонович развернулся и оказался внутри оравы маленьких чумазых цыганчат, которые что-то кричали непонятное и постоянно дёргали его за пальто.
- Позолоти ручку касатик! Расскажу, что было, что будет, - услышал он хриплый голос тучной цыганки укутанной в пуховой платок.
Фельдман отпрянул от неё как ошпаренный. Стал нервно стягивать с рук перчатки. Но вместо того, чтобы дать денег, перекрестился и кинулся прочь от попрошаек через дорогу на другую сторону улицы. Вслед убегающему замначальнику главка, посыпались слова проклятий и визг колёс останавливающихся и сигналящих машин.
Позже у газетного киоска Лев Филимонович понял, что назойливые попрошайки всё-таки помогли ему – а именно очистили карманы пальто от мелочи, которую он собирался потратить на свежую газету. Кроме всего этого пропал новый носовой платок и чеки, которые Фельдман старательно собирал и подклеивал дома в тетрадку. Будучи рачительным хозяином, он постоянно подсчитывал расходы семейного бюджета.
От досады Лев Филимонович громко выругался, что раньше с ним случалось довольно редко. Он стал вертеться по сторонам, в надежде, что содержимое карманов просто выпало, и чуть было не оказался на мостовой. Ноги запутались в длинных фалдах пальто. Фельдман потерял равновесие, но всё же каким-то чудом успел схватиться за металлические поручни газетного киоска.
- Вам помочь? – услышал Лев Филимонович встревоженный голос из киоска.
Из окошка показалась рыжая голова продавца.
Фельдман выругался снова, уже второй раз за день, отвернулся и быстрыми шагами ушёл прочь.
Следующая проблема, с которой столкнулся Лев Филимонович, оказалась лестница в здании главка. Подниматься по ней стало сущим наказанием. Ненавистное пальто постоянно подсовывало под ноги свои полы, стараясь, чтобы Фельдман наступил на них и обязательно расквасил себе нос. Новоиспечённый замначальника главка пару раз споткнулся и еле удержался на ногах, схватившись за перила. Потом задрал полы пальто, и словно барышня с задранной юбкой посеменил вверх по лестнице. Сослуживцы, проходящие мимо, с любопытством и улыбкой наблюдали за этой картиной.
Уже в кабинете Лев Филимонович снял пальто, аккуратно повесил его на тремпель, стряхнул пару пылинок с воротника и спрятал в шкаф. Однако, рабочий день не принес радости Фельдману. Коллеги, видимо, не заметили новое пальто и не проявили интерес к его хозяину. Зато Инга Леопольда с завидной настойчивостью звонила мужу каждые полчаса и расспрашивала: «Видели ли пальто коллеги? Что сказали? И завидовал ли Салтыков, который носит канадскую куртку?». На что Фельдман отнекивался и говорил, что сильно занят.
В конце рабочего дня Лев Филимонович специально задержался, чтобы выйти незаметным, потому что спускаться с лестницы оказалась ещё труднее. Пальто настойчиво пыталось запутать ноги Фельдмана и полы цеплялись за ботинки.
Домой Лев Филимонович решил возвращаться на автобусе. Благо на улице потемнело, и в тусклом свете уличных фонарей он больше не привлекал внимание окружающих. Фельдман затерялся в толпе на остановке и стал ждать.
В автобусе замначальника главка столкнулся с новой проблемой. Непонятно было, как правильно садиться в нём в общественном транспорте. Если подворачивать пальто под себя, то оно сворачивалось под ним в рулон таким образом, что он обязательно чувствовал себя каким-нибудь сексуальным меньшинством. Если же задирать его наверх, то на него садились соседние пассажиры, и невозможно было пошевелиться. В любом варианте, при выходе из автобуса, задняя часть пальто оказалась тщательно пережевана.
Мятый и замученный Фельдман выпрыгнул на своей остановке и направился в магазин. Но и тут злоключения Льва Филимоновича не прекратились. Продавцы магазина перестали давать ему сдачу. При этом нагло, вызывающе глядели прямо в глаза, типа у тебя и так всё есть.
Бедняга Фельдман вернулся вечером домой, молча, стянул с себя пальто и открыл шкаф в прихожей. Там висела его родная, старая добротная куртка. Он с нежностью дотронулся до неё, потянул за молнию и тяжело вздохнул. С грустью повесив ненавистное пальто, новоиспечённый замначальника главка поплёлся на кухню к жене.
Утром Лев Филимонович проснулся в холодном поту. Ему никогда ещё не снился такой кошмарный и настолько реальный сон. Во сне Льва Филимоновича Фельдмана уволили с работы. Руководство вызвало «на ковёр», вследствие чего произошёл длинный и довольно откровенный разговор. Высказывались упрёки и обвинения, при чём всё по делу. Фельдману напомнили все его недостатки и упущения во время последней министерской проверки. Странно, но пристыженный Лев Филимонович даже не подумал оправдываться. Он согласился и, молча, поплёлся писать заявление на увольнение.
В коридоре горемыку встречали смущённые и сопереживающие взгляды коллег. В кабинете за рабочим столом уже сидел приемник. К своему удивлению, Фельдман узнал его. Им оказался, как ни странно его собственное новое пальто. Оно сидело в кресле и что-то писало. Лев Филимонович разозлился, набросился на пальто и принялся его душить. Пальто с трудом вырвалось из объятий Фельдмана и кинулось к двери. Лев Филимонович в отчаянном и абсолютно диком прыжке попытался поймать пальто, но лишь уцепился за боковой карман и оторвал его. Наглое пальто помахало рукавом и скрылось в бесконечных коридорах главка. Лев Филимонович принялся с остервенением грызть оторванный карман.
- Что случилось? – услышал Фельдман сонный голос жены и открыл глаза. - Немедленно перестань!
Инга Леопольдовна включила ночной светильник и увидела ненаглядного мужа, лежащим на полу и грызущим во рту кусок оторванной простыни. При этом Лев Филимонович издавал страшный рык царя зверей.
- Лёсик, тебе приснился кошмар?
Расстроенный Фельдман ничего не ответил жене, выплюнул пожёванный кусок простыни под кровать и вышел из спальни. Желание спать у него пропало напрочь. Он поплёлся на кухню, зажёг газ и поставил чайник на конфорку.
Фельдман открыл форточку, и поток свежего воздуха ворвался маленькую кухонную комнатушку. Так на улице стояла минусовая температура, то в одной пижаме Льву Филимоновичу стало холодно. Он вышел из кухни, и вернулся через несколько минут, одетый в старую замшевую куртку. Чайник к этому времени закипел. Хозяин квартиры сделал себе чашку растворимого кофе, достал с верхнего шкафчика пепельницу и открытую пачку сигарет с фильтром.
Фельдман потушил свет на кухне, подкурил сигарету и сел за стол. Все его мысли были заняты предстоящей поездкой в соседний город с целью проверки подчинённого главку управления обеспечения материальными ресурсами. В связи с повышением Льва Филимоновича по служебной лестнице шеф не только назначил его председателем комиссии, но и выделил собственный служебный автомобиль - чёрный Мерседес шестисотой модели. Фельдман серьёзно отнёсся к предстоящей командировке: тщательно изучил акты предыдущих проверок за последние пять лет. Перечитал всю служебную переписку. Перерыл всё, начиная от документов особой важности и кончая никому не нужными статистическими данными. Даже текучка не ушла от его внимания: приказы на увольнения, отпуска, декреты; накладные на закупку офисной мебели, оргтехники, канцелярских принадлежностей; акты на списаниябензина и прочее. Отдельный интерес привлекла накладная на приобретение простых карандашей в количестве трёхсот семидесяти двух штук.
Фельдман мысленно предвкушал, как загонит в тупик начальника проверяемого управления вопросом о наличии карандашей и их состоянии. Работу по подсчёту такой важной государственной собственности, он планировал поручить ненавистному Салтыкову. Представив вспотевшего и запыхавшегося коллегу в канадской куртке, бегающего по кабинетам и считающего карандаши, Лев Филимонович заулыбался. Одним ударом будут убиты два зайца. Недаром шеф знал, кого отправлять.
Размышления новоявленного заместителя начальника главка прервала растрёпанная и заспанная голова Инги Леопольдовны, которая показалась из открытой двери.
- Тебе пора собираться, - сообщила жена. - И не забудь надеть пальто. Я его уже почистила.
- Спасибо, милая, - сквозь зубы процедил Фельдман, с силой потушил бычок в стеклянной пепельнице и выбросил его в форточку в ночную мглу.
Во дворе дома Фельдмана ждал служебный Мерседес, в котором уже сидел пресловутый Салтыков, водитель и начальник отдела планирования Мамедов. В виду важности и срочности данного мероприятия шеф выделил личную машину.
- Доброе утро, Лев Филимонович, садитесь спереди, - встретил водитель Фельдмана у машины и открыл перед ним дверь.
Мрачный замначальника главка в ответ молча, кивнул и сел в машину. Повернувшись назад, он пожал руки коллегам. Мамедов заискивающе улыбнулся, а самодовольный Салтыков хитро ухмыльнулся. Водитель завёл машину, и она тронулась с места, оставив за собой неглубокие борозды на грязной дороге.
Рассвет встретил командировочных на подъезде к городу. Алая заря залила светом горизонт. Первые лучи солнца заблестели на мокрой дороге. Машина со скоростью летела по автомобильному шоссе. Пассажиры мирно дремали на сиденьях.
Неожиданно водитель стал сбавлять скорость автомобиля. Впереди замаячил пост ГАИ и несколько чёрных бронированных джипов, возле которых находилась группа милиционеров в бронежилетах, касках и с автоматами в руках.
Инспектор жезлом остановил Мерседес, подошёл и представился:
- Капитан Брусникин, проверка документов.
Водитель вытащил из внутреннего кармана права, технический паспорт и передал их офицеру.
Пока гаишник внимательно их изучал, вооружённые стражи правопорядка обступили автомобиль. Старший из них, крупного телосложения милиционер, подошёл к двери и стал пристально изучать Фельдмана, сидящего на переднем сидении.
От тяжёлого взгляда милиционера Льву Филимоновичу стало не по себе. Он заёрзал и полез доставать носовой платок, чтобы вытереть выступивший на лбу пот. Чего, видимо, делать не стоило. Милиция среагировала чётко. Автоматчики мигом бросились к машине, вытащили полусонных чиновников и положили на землю.
Фельдман даже не успел ничего сообразить, как очутился в луже под дулом автомата, которое больно давило в бок.
- Не рыпайся, - сквозь зубы процедил старший.
- Не двигаться! Руки за спину! – прокричал один из милиционеров.
- Мужики! Что вы делаете? – принялся скулить Салтыков. – Мы командировочные. Тут ошибка.
- Знаем мы вас таких, - ответил старший оперативной группы и больно пнул ногой по лежащему Фельдману. – Особенно этот, в пальто. А ну, давай свой ствол!
- Какой ствол? - заныл замначальника главка. – Я вас не понимаю.
- Пистолет давай, - рявкнул милиционер и принялся его обыскивать.
- Я буду жаловаться, - жалобно простонал Лев Филимонович.
- Ага, в Организацию Объединённых Наций. В обезьяннике петицию напишешь. Ребята загружайте их, - не найдя оружие, скомандовал офицер.
После этого обезумевших от происходящего работников главка в наручниках под дулами автомата посадили в джипы и повезли в районный отдел милиции.
Полдня пришлось просидеть Фельдману со своими сослуживцами в камере за решёткой. Оказалось, что милиционеры перепутали их бандитской группировкой, которая тоже ездила на шестисотом Мерседесе, а главарь носил дорогое пальто.
Из милиции их выпустили поздно, поэтому ни о какой тщательной проверке подчинённого главку управления уже не было и речи.
Когда выходили из районного отделения милиции Фельдман не стал надевать своё пальто. Оно оказалось полностью мокрым, грязным и вдобавок порванным. Рьяный старший опергруппы при обыске разорвал рукав.
- Витя, открой багажник. Я положу пальто, - попросил он водителя и добавил коллегам. – Заедем в управление. Отметим командировочные документы, распишемся и поедем домой.
- Конечно, - поддержал его Салтыков.
Назад в город вернулись они поздно. Фельдмана подвезли прямо к подъезду дома. Он попрощался с сослуживцами и шустро вылез из машины.
- Лев Филимонович! – выскочил следом за ним водитель Витя. – Вы забыли пальто!
Фельдман растерянно остановился, поднял голову и посмотрел в сторону своего окна, в котором мерцал свет. Потом повернулся и ответил:
- Оставь его себе. На тряпки.
12.11.15г.
