Амадей
карантинное чтиво
Амадей Бздыков мутным взглядом смотрел в окно.
«Редактор…. Зараза… Мог бы, и тиснуть мой рассказик в номер. Сиди тут без денег. Эх, денежки! Впрочем, человек он добрый, может и тиснет, а что!»
Засосало под ложечкой, но взгляд прояснился. Хотелось Бздыкову денег, хотелось. А что тут плохого? Деньги они всем нужны, не только Бздыкову.
«Ну да, бывает, что в понедельник с утра и исторгнет из себя шутку: «А что нам тут набздыкал Амадей!» Так это ж он не в насмешку, а так, от своего редакторского ума. Ну и что с того? Да у Амадея, если честно сказать, всегда лежит в ящике стола не меньше тридцати рассказов и все приличные. Вот только бы пристроить их куда». Бздыков задумался. Жарко. Пивка бы выпить.
С хрустом потянулся и заложил руки за голову. «Эх, сейчас бы пивка с рыбёшкой, да холодненького! Душу бы отдал не думая…!»
- А может всё-таки водочки, господин Бздыков! – послышалось вдруг за спиной.
Спина Бздыкова вздрогнула и насторожилась. Разжав руки, Амадей медленно повернулся на голос.
В дальнем от окна углу стоял всем известный персонаж. Да, один глаз у него был зелёный, а другой – чёрный и всё с той же тростью.
Желудок у Бздыкова сжался. Ну, ну…. «Белочка? - подумал Бздыков, - Так вроде рано не всё ещё выпито». «Тогда, что?» - замаялся душой Бздыков.
- Нет, нет, у вас всё в порядке, рано вам ещё – господин улыбнулся – а выпить вы как раз перед тем желали. Это всё после вчерашнего-с застолья - перекинув из руки в руку трость, он с лёгким поклоном отступил в сторону, и Бздыков увидел возле своего продавленного дивана свой же журнальный столик, сверкающий холодным хрусталём и сервированный на двоих.
Эхма! Умели раньше накрывать на стол, умели. Столик искрился и играл гранью мастеров Богемии. «Чешский – подумал Бздыков – а штоф как у тёщи был». Да, действительно, штоф был как у тёщи. Сейчас внутри коронованного пробкой штофа плескалась холодная, до ломоты в зубах водка. «Финская?» - у Бздыкова расширились и затрепетали ноздри.
Что ни говорите, а и закуска была на славу. Икорка и чёрная, и красная, рыбка же и белая и красная, сыр со слезой, балычок, красиво нарезанная колбаска, картошечка сваренная дольками, прикрытая зеленью и лучком, а в серебряной кастрюльке ещё и «тёщины котлетки» и, специально для Бздыкова, полная салатница «Оливье». Ну, ведь правда же, есть над, чем душу отвести!
Бздыков поднялся со стула и, неуверенно сутулясь, затоптался на месте.
-Прошу, прошу вас! – известный всем господин взмахом руки пригласил Амадея к столику.
Бздыков шаркая ногами и, искоса поглядывая на посетителя, подошёл к родному дивану. Усаживаясь, старательно прикрыл задницей рваную обивку, а руки от смущения сжатые в замок зажал между худых коленок.
Господин взял запотевший от холода штоф, вынул из него пробку и, как-то так даже элегантно наполнил доверху обе рюмки. Подняв свою рюмку на уровень глаз, он произнес:
- За знакомство! – красиво откинул голову назад, и водка исчезла внутри него.
Бздыков тоже взял свою рюмку со стола, но свободной рукой зачем-то полез к себе подмышку, почесал там и, недоуменно глядя на посетителя, буркнул тому в ответ:
- За встречу! – и судорожно дёрнув кадыком, проглотил содержимое.
Да водка действительно была финской и, холодной.
Не обращая внимания на пришельца, Амадей заправил крахмальную салфетку за ворот несвежей рубахи и стал накладывать себе закуски. Потемневшее от времени столовое серебро всё было в гербах, а посуда так и вовсе из века восемнадцатого.
Бодренько начал закусывать.
Господин же, выпив рюмку водки, слегка отодвинулся в потёртом кресле и, сложив классически руки на набалдашнике своей трости, молча, наблюдал за оживающим Бздыковым.
Бздыков зыркнул на него исподлобья. Неопределённо ткнув вилкой в накрытый стол, предложил:
- Закусывайте!
- Спасибо, спасибо – несколько скрипучим голосом отвечал гость – но мне это совсем не обязательно.
Бздыков более уверенно посмотрел на гостя. Торопливо налил себе из штофа водки и выпил две рюмки подряд. Лицо его слегка покраснело, и сочинитель приободрился.
- А вы, значит, того…. То есть, тот самый, да? – в мозгу стояла суматоха. – Ну, там – Булгаков, прочие.… Как там наш Михаил батькович? – Амадей искривился в улыбке, ему было не по себе.
- Михаил Афанасьевич? – лицо было бесстрастным, голос скрипучим – В покое, в покое…. Достойный Мастер – с нажимом ответил гость.
- Да, мастер… - Бздыков тыкал вилкой в закуски и ел, не чувствуя вкуса.
- Да вы кушайте, кушайте, еда это тоже искусство – успокаивал Амадея гость – по нашим временам, так и вовсе редкое.
Бздыков в ответ, только головой кивнул. Всё-таки беспокойно было. Зачем ОН здесь и что ЕМУ нужно?
С напускной лихостью опрокинул в себя ещё одну рюмку водки и, положив в тарелочку любимого оливье, Бздыков, как ему казалось, с лёгкой наглостью уставился на пришельца.
- Давайте поговорим за десертом – упредил его гость.
Бздыков кивком головы согласился и стал, торопливо доедать салат.
Кофе был превосходным, а эклеры, выше всяких похвал.
Насытившийся, чуть осоловевший Бздыков откинулся на спинку дивана и уже без страха, но с любопытством рассматривал гостя. Да всё так и должно было быть, что тут скажешь – классика!
- Сударь – начал вежливо гость – вы упомянули о залоге своей души и вот я здесь. Решение остается в силе?
- М-м-м….- замычал Бздыков, стало немного проясняться, но что, вот так возьми и заложи душу, да? А за что?! Вот за что!!
- Амадей, вы мечтали о славе, о деньгах и, гм… о женщинах. Вы хотите это иметь?
- Да…- неуверенно протянул Бздыков – но не такой же ценой!
- Амадей, а ведь другой цены и не бывает. Так что же?
Хотелось, хотелось Бздыкову и славы, и денег и, этих… женщин, но как же без души? Это что ж и не человек уже будешь, без души-то, как жить? Бздыков подтянул к себе штоф и дуплетом выпил ещё водки. «Без души…, ну а другие что, с душой живут что ли? Пойди, поищи у них душу…ага! Найдёшь…, днём с огнём не сыщешь! Суки в ботах, одним словом!» Бздыкову стало горько.
-Ну, не знаю.… Да и верно ли?
И тут в прихожей зазвонил телефон.
Извинившись, Бздыков вышел в прихожую и взял трубку.
-Алле, алле! Бздыков, это ты? – кричал в трубку с другого конца провода редактор – Выручай брат, у тебя рассказы есть? Бери два-три и срочно ко мне! Понял?
-Понял, но не могу, у меня встреча. Рандеву!
- Бздыков, да какое там ещё к чёрту рандеву! Бери рассказы и ко мне! Ты пойми, без твоих рассказов я номер не могу сдать в набор! Понимаешь?
- Понимаю, но сейчас не могу. Завтра, может и да.
- Амадей Вонифатьевич, но завтра-то хоть не забудь приехать – голос редактора скучнел – Христом – богом прошу, не подведи, а?
- Да буду, буду я завтра – отвечал Бздыков, а сам с удовольствием отметил: «Амадей Вонифатьевич, то-то же! А то всё Бздыков, да – набздыкал, учить всех надо!», и повесил трубку. Постоял минутку, отдавшись нахлынувшим мечтам.
«А что, стану великим, непревзойденным, божественным!» – при последнем слове, тупая игла уколола его в сердце. « Да, это лучше не употреблять – подумал Бздыков – пусть, лучше – глыбой, титаном, монстром литературы!» И увидел себя Бздыков в ладном смокинге с «бабочкой» на белой манишке, получающим литературную премию. Какую? Господи, да для начала, хотя бы…. Пулитцера? Да пусть будет и – Пулитцера. «Нобелевку» это уже потом, когда напишет бессмертный роман, а для начала и Пулитцер сгодится или там «Братьев Гонкур». Да, собственно, это и не суть важно, главное – талантище!! Уж тогда-то, все под плинтус залезут, и закончится его «бздыканье», придёт откровение! Да, есть за что!
Бздыков вернулся в комнату, сел на диван, и уже уверенно спросил:
- А как мы всё это оформим?
- Очень просто – тонко улыбнулся гость – подпишем договор - и положил перед Бздыковым, возникший ниоткуда пергамент.
Бздыков посмотрел на договор и спросил:
- А как с оглаской?
- А никак – опять улыбнулся посетитель – имена своих клиентов мы не разглашаем. Строго конфиденциально.
- А другие?
- Амадей Вонифатьевич… - с укоризной покачал головой гость.
- А, да, да… Конечно. – И стал искать ручку.
- Нет, нет, здесь ручка не нужна, это нужно подписать кровью.
- Кровью? – поморщился Бздыков и провёл пальцем по венам.
- Ну что вы, Амадей Вонифатьевич, это незачем, это делается проще.
На запястье Бздыкова появилось красное пятно, а затем выкатилась и полноценная капля крови.
- Вот – удовлетворенно заметил гость – а теперь большим пальчиком и вот сюда!
- Gut, gut Herr Bzdikoff – говорил гость – Отшень карашо!
Но Бздыков не обращал внимания на иностранный акцент посетителя.
Аккуратно приложился окровавленным пальцем, куда показывали, и откинулся на спинку дивана. Он был в лёгкой прострации. А в это время гость помахав в воздухе пергаментом, до полного высыхания крови, сложил его и спрятал в нагрудный карман своего отлично сшитого костюма.
И, теперь уже действительно элегантно, разлив водку по рюмкам сказал:
- Ну что ж, Амадей Вонифатьевич, до будущего с вами свиданьица!
- До встречи! – Бздыков поднял рюмку и они оба, лихо опрокинули водку в себя.
Пока Бздыков тыкал вилкой в закуски, гость растворился в воздухе.
Расцепив руки, Бздыков ещё раз потянулся, встал со стула и вышел в кухню. Подошёл к холодильнику и открыл дверцу.
Холодильник был пуст.
Холодильник был пуст.
Денег и на трамвайный билет не было. М - д - я …. Жизнь…
Бздыков захлопнул дверцу холодильника и направился к своему дивану. Тот привычно крякнув, принял к себе обессиленное тело Бздыкова. Заложив руки за голову, Амадей уставился в потолок.
«Матвеевна пришла бы, что ли?» - думал Бздыков. Была, была у нашего Амадея поклонница его таланта. С добрыми и нежными глазами. Бздыков называл её – Горилла Матвеевна. Женщина мощной стати, с плечами - на мешок соли каждое и бюстом на полшага вперёд.
Приходила она к Бздыкову всегда со своей большой сумкой, где стояли судочки с едой, баночки с разносолами, и всякие там вкусности и нежности. Бздыков же, когда был при своих деньгах, доставал из морозилки холодильника бутылку водки, замороженную до густоты и инея, и они начинали пировать.
Матвеевна разогревала на плите еду, а тщедушный Бздыков с опаской топтался рядом с ней. Но приняв на грудь рюмку – другую, всегда говаривал ей: «Будьте любезны, мадам! Прошу вас, мадам! Извольте заметить, мадам!» и рисовал в воздухе вилкой разные фигуры. А когда дело доходило до пятой рюмки, то тут уж Бздыков чувствовал себя чёртовым бесом. И тогда Матвеевна смеялась и смотрела на него с любовью.
Уходя утром на работу, Горилла Матвеевна, свежая и бодрая заходила к нему в комнату, целовала Бздыкова в щёчку и нежно хлопала его своей мощной ладонью пониже спины. Бздыков же, как раскатанный на асфальте лист лежал на смятой постели до самого позднего полудня.
Но звонить Матвеевне не хотелось, у Бздыкова было достоинство.
Так с достоинством он и задремал.
Голод от безнадёги притих, желудок успокоился, а Бздыков увидел во сне Бога правда с рожей редактора, но когда Амадей перекрестился и плюнул три раза через левое плечо, она плавно растворилась в воздухе.
«Господи, ты бы мне помог, а? - попросил Бздыков – А то, ведь сам видишь какие тут дела. Помоги Господи».
«Поможем, поможем, как не помочь!» - возник из пространства знакомо-скрипучий голос.
Бздыков повёл глазами на звук. Сверху, на книжной полке, сидел, свесив ножки за край и, приветственно помахивал ему ручкой таракан.
Амадея замутило: «Господи, ну что ж мы такое вчера пили, а? За что мне это видение? Ну и мерзость!»
- А ты меня, Бздыков, в мерзость-то не определяй! – обиделся таракан – Ишь ты – мерзость! Ну и народец получился… - гневалось насекомое - Да я, Бздыков, с тараканами миллион лет живу и плохого слова от них никогда не слышал, а вас, почитай, только вчера как слепил, а уже такого наслушался, что и врагу не пожелаешь… Грехи мои тяжкие! - огорчался таракан так, что у него даже усы поникли.
Амадей сглотнул слюну и подумал: «Ну и дела! Сюрреализм.…А ведь голос, вроде, как и знаком будет…»
-Знаком, знаком, Бздыков…
- Но как, же так…?
- Да вот так…
- Так ты – Бог или…
- И то и другое, Бздыков. Двух начал не бывает.
- А как же тогда церковь, купола… - Надо сказать, что Бздыков был верующим (от бабки осталось).
- А это вы сами придумали. Не по чину берёте, мните о себе много. А придётся когда узнать меня, так и отречетесь стервецы…. Отречетесь…
Ум заходил за разум, и желудок опять начал беспокоиться. Бздыков махнул на всё рукой и спросил:
- Господи, а как бы мне вот…
- Да помогу, помогу – досадливо поморщился таракан – бог - А смысл? Сочиняете всегда одно и то же, и не надоест оно вам?
- Так мы ведь – твоя работа – напомнил ему Бздыков.
- Мой, мой недосмотр… - сокрушался таракан, и устало подкрутив усы, сказал:
- Ладно, Бздыков, будет тебе и хлеб и слава! Спи, спи спокойно – и растворился во сне.
Разбудил Амадея звонок на входной двери.
Открыв дверь, Бздыков увидел гегемона - Васю, который носом давил на кнопку звонка. В одной руке он держал банку с огурцами и хлеб, в другой – бутыль с самогоном и сковородку с запахом жаркого.
- Модик, открывай! – буркнул ему Вася, проходя мимо прямо на кухню.
Бздыков закрыл за ним дверь и пошёл следом. Вася расставлял на столе снедь.
- Рюмки давай! – опять буркнул Вася, а сам вынул из кармана трикотажных брюк стакан. Открыл сковородку и запах поплыл такой, что желудок Бздыкова затрепетал от вожделения.
Амадей достал из шкафа рюмку, и они быстро, как шахматы в блиц - партии, расставили посуду.
- Ну, давай! – Вася разлил самогон по рюмкам – стаканам.
Чокнулись и, кивнув друг другу, молча, опрокинули самогон в себя, Амадей – оттопырив мизинец, Вася – спрятав стакан в своём кулачище. Стали закусывать.
- Ну как ты? – Вася работал в метрострое проходчиком и в умной компании всегда обходился междометиями, мимикой и жестами – Творишь?
-Угу – промычал Амадей с набитым ртом, наконец-то его желудок смог получить сатисфакцию.
- А я – и Вася сжал руку в кулак – Ну, ты понял!
- Угу – отвечал Амадей.
Выпили ещё по пару рюмок-стаканов, жаркое с грибами возвращало радость жизни и умиротворение. Душа согревалась, а Вася, как всегда, спросил:
- Модик, а ты часом не еврей?
И Бздыков, как всегда, отвечал:
- Нет, Вася, Бздыков – не Рабинович!
- И зовут тебя не по-нашему!- прищуривал глаз Василий.
- А это имя не каждому и даётся! – значительно говорил Бздыков.
- Но ведь ты и не работаешь. Пишешь! А наши не пишут. У нас только вот это – и Вася щёлкал по бутыли ногтем и тыкал в неё пальцем.
- Да-а… «Ин вино веритас!» - провозглашал Бздыков, и Вася, хрустя огурчиком, разливал по рюмкам самогон.
- Но ты… - и Вася укладывал пальцы в кулак – Ну, ты понял!
- Угу – отвечал Бздыков, и они выпивали. Нравилась Васе компания писателя Бздыкова, как – никак, а человек учёный. Сидели, пили, было уютно и тепло. Потом Вася засобирался к себе домой и уже стоя в дверях, сжимая кулак, говорил:
- Модик, твори! Ну, ты понял!
- Угу – отвечал Модик и, закрыв за Васей дверь, отправился спать.
День закончился.
7.06 - 22.07. 2009г.
г. Киев, 7.06 - 22.07. 2009г.
