Мир праведный
з рубрики / циклу «рассказы - 2»
В бурьяне, за поленницей лежал старый истоптанный башмак. Очень старый. И очень одинокий.
Давно лежал, рядом ни одной живой души. Никого. Выбросил их хозяин по ветхости и забыл. Так и лежали они вдвоем с братом.
Но как-то поутру забежал к ним щенок и присел от неожиданности! Такого он ещё не видел, даже хвостишко свой поджал от страха. Брат-то, его левый, совсем был изодран. И широко раскрытым кожаным зевом до обморока пугал местных цыплят. Сами - то они давно уже привыкли друг к другу и мало что и замечали в себе, а вот посторонний кто, тот, бывало, и вздрагивал.
Так и этот, прижался к земле и заскулил. Затем малость успокоился, хвостишкой своим замахал, подбежал к брату, да и утащил его куда-то в своих зубах. И остался наш правый в полном одиночестве, ни поговорить не с кем, ни поругаться. Тоска.
И хотел было, потом спросить у щенка о брате, где он, что он, да как там ему? Болело сердце, но, что ж ты спросишь у кутёнка, если он ещё и лаять, не научился. Ну а когда тот вошёл в голос, так его и на цепь посадили. Слышно, иногда, как он на цепи ярится.
Да, стар он и одинок, но и судьбу принял, как должное. Отходил он свое, оттопал и вот теперь всё – одиночество и забвение. Вспоминал брата, радовался, как вместе топали по белу свету. А уж, сколько исходили, сколько всего увидели, что и не упомнишь. И всё вместе и в зной и в холод, и в проклятую слякоть и по колено в снегу, всё вдвоем. И терпели, и страдали и поругивались, да ведь как между братьями бывает? Да так вот и бывает.
А нынче – один. И время то ли идёт, то ли стоит, то ли его и вовсе нет. Летнее тепло, ляжет осенним инеем, а придёт зима, так и снегом укроет. И сны становятся всё длиннее и длиннее, и уходят, уходят, а куда уходят, так, кто ж это знает. Неведомо куда.
Была у него радость. Вырос как-то по весне рядом с ним колокольчик. Вот уж он наговорился! Всласть! Тот бывало, по утру звонит в свои колокольца и кричит: « Вставай, вставай, солнышко уже проснулось! Смотри, смотри какие лучи красивые!»
Просыпался башмак и вздыхал, он-то лежал в тени. Иногда только вечером и проникал последний луч. Эх, старость, старость…
А после зимы лютой и колокольца не стало. Схоронила она его. С тех пор и никого. Тяжело вздыхал башмак, что было, то минуло. Где ж вы звонкие подковки, где ж походка удалая? Да и жив ли хозяин?
Тяжко, ох тяжко, совсем невмоготу. И однажды поутру завозился башмак. Стал потихоньку, с боку на бок, взбираться на поленницу, а оттуда и за забор головой вниз брякнулся. Полежал, немного оклемался, а потом вдоль заборов да плетней и доковылял до речки.
Вышел он к её обрыву, посмотрел по сторонам – эх, ширь ты моя, жизнь бедовая! Да кто ж от тебя откажется!
И… ринулся вниз.
Но!
Есть праведники в этом мире. Как Бог свят. Есть!
Не скрылся он в речной пучине, не лёг на дно вечности, а взлетел!
Он взлетел!!
Поднялся над рекой, и увидел дороги былые, всю ширь и всю малость жизни своей. И возликовал!
«Господи! Ты – есть! - ликовал башмак – Я – лечу! Господи - жизнь!!!»
Внизу по зелёному лугу шёл мужчина с мальчиком. Мальчик поднял голову к небу и вдруг закричал: «Папа! Папа! Смотри, башмак летит!» Отец засмеялся и сказал: «Надень панамку, а то тебе в голову напекло» «Да нет же папа! Смотри он и в самом деле летит, даже шнурки за ним вьются! Смотри вон туда!». И мальчик стал показывать рукой в небо.
Услышав голос мальчика, засмеялся башмак «Я – лечу! Меня увидели лю-д-и-и..!» От радости он кувыркнулся, выровнял шнурки в струны и, наполняясь воздухом, устремился вперёд!
Мужчина, приложив к глазам руку козырьком, посмотрел на небо, улыбнулся и надел мальчику на голову панамку. Мальчик спросил:
«Пап, ну ты видел? Вправду видел? А, правда, что башмаки летают?»
«Летают, сынок, летают. Только это детям и дано увидеть».
«Пап, а что взрослые, ЭТОГО не видят?»
«Нет, сынок, не видят, от нас ангелы ушли. Давно ушли…» - ответил мужчина, повёл плечами и ссутулился.
г. Киев, 9 мая 2008г.
