Утро
з рубрики / циклу «рассказы - 2»
Утро было поздним. Солнце уже поднялось над деревьями и пригревало, нагоняя лень и истому. Шли молча. Не хотелось говорить ни о чём, ночь взяла своё. Славно было, любовно. Расслаблено. Забылась и суета каждодневная, и непонимание, для чего мы здесь и зачем, всё отменилось. Горела свеча, играло вино, и ничегошеньки не было нужно, кроме самих себя и покоя. Сладко было.
Навстречу с рёвом мчался «горбатый» запорожец, за рулём которого сидел ветеран со свирепым лицом камикадзе, идущего на таран. Промчался и ушёл за спину. «Страшная машина - подумал Стас - гроза дорог». Снова стало тихо. Впереди уже показался лесок с тоннелем-просекой, с лужами после ночного дождя и прохладой, такой манящей.
Хотелось скорее дойти и нырнуть в прохладу, но ещё лежала под ногами асфальтовая лента, и нужно было идти. Поля вдоль дороги – нежились под солнцем, млели, хорошо было. Тихо.
И тут - сработала релюшка, в голове что-то кувыркнулось, и вроде как стало на своё место, от утренней лени не осталось и следа. И Стасика - понесло. Сначала он немного удивился и прислушался к себе, а потом подумал «О, Господи - опять!».
- Тоша, помнишь, я тебе рассказывал о «наладчиках»? - он повернул голову влево и посмотрел на неё.
Приподняв брови, она насмешливо глянула в ответ.
- Нет, ну я серьёзно тебе говорю - он ухмыльнулся - а ты не веришь, вот, почему ты не веришь?
- Ой, да ну тебя - она улыбнулась, возвращаясь в настоящее, посмотрела по сторонам, вперёд на уходящую дорогу, снова на него.
- Вот – ты не веришь, а я человек серьёзный и всегда говорю только умные вещи, хоть в это ты веришь? – ему было необычайно хорошо с ней, он улыбался и чуть щурил глаза. Утро было бесподобным.
- Да, верю, верю – ты самый серьёзный человек - она прижалась щекой к его плечу и взяла под руку.
- И это правильно, только надо ещё добавлять «На Правом берегу» - он наклонил голову и поцеловал её волосы.
- «На Правом берегу» - повторила она, зажмурив свои глаза и подняв лицо к солнцу.
- Вот – довольно проворчал он – так что я тебе ещё не рассказал? Ты хоть знаешь, как они выглядят?
- Не - а – она покачала головой.
- Так вот я тебе и объясню, кто есть кто. Ты вот, наверное, думаешь, что это какие-нибудь там супермены, типа Бельмондо или Жана Маре? Не - а…. это что-то среднее между ними и сантехником дядей Васей, так себе, средней серости. Это для того, чтобы не выделяться, ну, как я, например.
Она лукаво на него посмотрела.
- Я тебе серьёзно говорю, ведь их главная задача – быть как все. Нет, ну может и несколько лучше меня. Не спорю, если ты так хочешь, всё-таки они - «наладчики», а, кстати, почему ты думаешь, что я не могу быть «наладчиком»?
- «Наладчик», ты самый лучший наладчик во всех делах!
- На Правом берегу!
- На Правом берегу – засмеялась она и боднула его головой в плечо.
Некоторое время шли молча.
- А для чего они нужны – встрепенулась она.
- Господи, Тоша, я же тебе говорил – программу нашу подправлять, программу. Мы же без программы ни туда – ни сюда, вот куда мы нынче «заехали», а? Тебе же самой это всё не нравиться.
- Да мне всё нравится – заупрямилась она - и ты… тоже - и потерлась щекой о его плечо.
- Ну, я само собой, ведь я «наладчик» - он расправил плечи, поднял подбородок и тихонько засмеялся.
- Кстати, «наладчики» - это почти, как «агенты влияния», слышала о таких? Так что это не так уж и ново. Были, ох, были у нас «наладчики».
- Что, ещё и агенты? – засмеялась она.
- Да, агенты. Влияния. Ты ведь за новостями не следишь, а могла бы и знать. Помнишь перед развалом Союза, Андропов был у власти? Так вот, при нём пытались ввести такое понятие как «агент влияния». То есть, любого могли посадить. За влияние на другого. И ведь ничего и не поделаешь. Могли. Поняла? Вот как я на тебя влияю?
- Очень хорошо, я ещё хочу, будешь на меня влиять?
- Тоша, не серьёзная ты девушка – засмеялся он.
- Кстати, товарищ Берия, в этом деле был гурман, у него та-к-и-е были агенты, что мужички сразу сдавались.
- Что, женщины, да?
- Ну да, на Эйнштейна и на того агент нашёлся, женщина, я тебе скажу – высший класс. Не устоял теоретик, да и как устоишь, когда такие агенты. Сдаваться надо. Да я бы и сам сдался.
- Но ты ведь не Эйнштейн – она надула свои губки.
- Да при такой красоте можно «закосить» под кого угодно, главное сдаться - засмеялся он.
- Грубиян, вот ты кто.
- Конечно, при этом самый лучший на Правом берегу – Стасик приобнял её за талию. Она отвела его руку, отстранилась и пошла рядом, равнодушно поглядывая по сторонам.
Стас искоса посмотрел на неё, уголками губ улыбнулся и замолчал. Уже подходили к тоннелю-просеке. Потянуло прохладой, даже по коже прошел лёгкий холодок. Вошли в тоннель, кроны деревьев почти закрывали небо, лужи блестели как зеркало, ни ветерка, ни движения, земля была ещё сырой и кое-где скользкой.
На выход протянулись две прочерченных как от руки линии, колея от проехавшей телеги. Впереди просматривалась уже сухая, в бурьяне, железнодорожная насыпь с переездом. На солнце блестели рельсы и уходили в обе стороны. Возле них стояли посадочные платформы с выщербленными ступеньками. Перила, бог весть когда крашенные, были облуплены и со ржавчиной, а лопухи за ними подымались даже выше перил, закрывая вид. Было тихо. На платформах стояло два-три человека в ожидании электричек. Стас огляделся. Тишина, бурьян, лес, солнце, уходящие вдаль рельсы, платформа с потрескавшимся асфальтом и травкой в трещинах и опять тишина, сжалось сердце. «Господи, отпусти! Доколе?».
Тишина, до звона в ушах и боль, боль. Встряхнул головой, отогнал в глубину боль, снова оглянулся. Тоша стояла, облокотившись об перила, и смотрела на деревья, на лес. Её губки были надуты, брови строго сдвинуты, вид отчуждённый. «Ну, конечно же, я самый лучший грубиян» улыбнулся Стас и посмотрел на Тошу. Да, красивая, ничего не скажешь. Бедные мужики и зачем вам те модели, женщину любить надо, женщину. А это уж как кому, вздохнул Стас. Подошёл, опустил сумку на платформу и тоже облокотился.
- Я уеду в Америку – проговорила она.
- Зачем? – спросил Стас.
- Мне Инна письмо прислала, она там неплохо устроилась и муж-американец её любит.
- Так он же американец, а наши женщины лучше всех.
- Хорошо, что ты это знаешь, а я – уеду.
Боль сжала сердце, Стас качнул головой.
- Поздно. Не рекомендую – глухо сказал он.
- Почему?
- Там дома скоро начнут падать.
- Какие дома!?
- Высокие – Стас отвернулся, боль уходила.
Некоторое время, молча, смотрел на лес, потом нежно, кончиками своих пальцев провёл по ложбинке между её лопаток и дальше вниз, раскрыл свою ладонь и положил на её бедро. Тоша повела плечами, выпрямилась, щёки порозовели, брови ещё строже сдвинулись.
- Тоша, ну давай я больше не буду «наладчиком» - хорошо?
- А агентом будешь?
- Ну, если ты не хочешь, значит, не буду.
- Хулиган.
- Самый лучший?
- Да, самый лучший! – она повернулась и чмокнула его в щёку.
- А за Правый берег? – он засмеялся и подставил другую ей щёку.
- А вот, что занадто, то не здраво – Тоша весело рассмеялась – какой ты, всё тебе сразу подавай, на потом не будет.
-Да будет и на потом, этого ж много не бывает, Тоша!
- Всё, бери сумку, вон уже электричка подходит.
Стас поднял сумку, закинув ремень на плечо, электричка уже подходила.
Зашумев, зашипев, электричка остановилась. Открылись двери. Стас с Тошей зашли в вагон. Людей было немного, электричка дневная, час пик давно прошёл. Молча сели у окна. Ехать было больше часа. Тоша обняла Стаса за руку и положила ему свою голову на плечо, устроилась и закрыла глаза. Стас тихо положил свою ладонь на её руки.
За окном, из-за спины, вылетали и уносились назад деревья, столбы, дома, платформы, на месте оставалась только линия горизонта. Лицо его было спокойно, неподвижно. И только глаза с мучительным напряжением вглядывались в эту линию.
P. S. Через тринадцать месяцев высокие дома в Америке были разрушены.
P. P. S. И да, в любовницах у Эйнштейна ходила сотрудница НКВД, жившая по заданию в Америке, она же была и женой в будущем известного советского скульптора, которого тов. Берия так и не посадил )))
г. Киев, 12 января 2008 г.
