Украинский прорыв
часть 1Ненаучная фантастика
Об истоках последней украинской государственности на заре двадцать первого века спорить было модно, версии предлагались обновлёнными «пикейными жилетами» самые разные, порой контраверсионные – от изложенной сторонниками национальной идеи маловероятной истории про то, как в недрах советского общества под гнётом всеслышащего КГБ вызревала уверенность абсолютно всех граждан Украинской ССР в необходимости создания своего государства, от московского центра свободного, до диаметрально ей противоположной страшилки о тщательно спланированном американским госдепом и при помощи продажной партийной верхушки успешно проведённой операции по развалу супердержавы. Причём наиболее радикальные версии слушателя адекватного пугали не столько своей неправдоподобностью, сколько уверенностью рассказчиков в том, что именно они несут собеседнику истину в последней инстанции. Не желая уподобляться тем, кому вера заменяет отсутствие информации, посему не желая быть ни ментором, ни пороком, хочу лишь заострить внимание интересующихся на том, что они сами прекрасно знают. Но прежде определюсь с одной презумпцией, от которой, не будучи оголтелым фанатиком какой-либо идеи, тем не менее не отступлюсь никогда.
Споры о том, что же является основой национального богатства Украины, быть может, познавательны, но бессмысленны по сути. Долгое время главным достоянием считалась украинская земля – возможно поэтому одни из оккупантов, называвших себя освободителями, пытались вывозить её эшелонами. Другие их коллеги, что были умнее и удачливее, вывозили такими же эшелонами нечто не менее ценное – хлеб, на этой земле взращённый – да так в этом переусердствовали, что чуть не лишили подчинённую им губернию того главного ресурса, без которого на самой лучшей земле ничего не вырастишь – ресурса человеческого. Именно люди – не земля, не произрастающие из неё злаки, не залежи в ней ископаемых - на протяжении столетий составляли главное достояние Украины. Людей вывозили такими же эшелонами – и в западном и в восточном направлениях, после, дав иллюзию свободы, манили длинным рублём, ещё позже - долларом. Но местности на Восточно-Европейской равнине по-прежнему оставались заселёнными. Наличие, воспроизводство и перемещение людских ресурсов изучает наука демография. Последние столетия демографы фиксируют движение населения довольно объективно, а самое главное – зная данные о рождаемости в определённые периоды, можно с достаточной степенью правдоподобности прогнозировать наличие человеческих ресурсов на определённых территориях. Всплеск рождаемости, произошедший в последний исследуемый период уже даёт некоторую информацию о том количестве трудовых ресурсов, которым будет располагать в недалёком будущем территория – объект исследования. Самый крупный за последнее столетие демографический взрыв случился в большинстве стран после второй мировой войны – и территории, входившие на тот момент в состав Советского Союза не были исключением, скорее опережали показателями рождаемости те страны, что высокомерно называют себя цивилизованными. Именно дети послевоенного беби-бума, входя с середины шестидесятых годов в фазу активного жизненного цикла, обеспечили экономический рост во время, названное после «периодом развитого социализма», именно люди, а не мудрость коммунистической партии, состоявшая лишь в том, чтобы не ставить достигших призывного возраста под ружьё навечно и не развязывать глобальных кровопролитий, продлили своим самоотверженным трудом на несколько десятилетий существование того, что по всем законам экономики, человеческой логики и здравого смысла должно было уж давно развалиться – империи, основанной на отрицании частной собственности и попытке административной волей превозмочь законы рынка, первые десятилетия своего существования подпитываемой террором как инструментом внутренней политики. Впрочем, нельзя не отдать должное людям, планировавшим ещё за десятилетия до развала империи будущую жизнь оставшихся под властью метрополии её частей – а если реальные, а не ряженые, руководители системы планировали нечто другое – например, сохранение такой странной империи без массового применения террора, то я даже в психиатрии не смог бы подобрать термин, обозначающий уровень их умственного развития. Последние десятилетия существования Союза центр с такой интенсивностью раздавал социальные гарантии практически всем и на всё, но особенно – гарантии на обеспеченное будущее, что любому было ясно – само союзное правительство по своим же обязательствам платить не собирается. Нерентабельные производства не только не сворачивались – напротив, их работникам повышалась заработная плата, «почтовые ящики» - правопреемники «шарашек» - работали и исправно финансировались в таком режиме, что, казалось, третья мировая война вот-вот начнётся. Денежные выплаты, не обеспеченные товарами, провоцировали повышение доли отложенного спроса и увеличение не подкреплённых ничем накоплений – многие граждане, не найдя своим деньгам достойного применения, кредитовали своё государство, поскольку больше кредитовать, согласно их мировоззрению, было некого. Страна под стать собственному величью, взяла на себя великое множество обязательств перед своими пока ещё гражданами, к которым вскорости должно было прибавиться ещё одно, срок выплаты по которому никак нельзя откладывать.
Каждый, знающий арифметику, легко прибавит к цифре 46 (год начала послевоенного беби-бума), другую цифру 45 (возраст выхода на пенсию наиболее привилегированного контингента) и получит третью цифру 91 – год двадцатого столетья, когда центральной власти следует начинать платить по данным ранее ею же самой обязательствам. Потом можно прибавлять цифру 50 – возраст выхода на пенсию работников вредных производств (по так называемым «горячим сеткам»), 55 – массовый выход на заслуженный отдых женщин, наконец 60 - тех мужчин, кому посчастливилось до такого своего юбилея дожить, и ещё одну пятёрку, ибо высокой рождаемость была как минимум до 1950 года. В отдельно взятом случае Украины прибавлялся ещё тот фактор, что в гостеприимные восточноевропейские угодья приезжали из тех мест, где им наказано было тогдашней Родиной исправно исполнять повинность – как воинскую так и трудовую – не только люди, ушедшие в молодые годы на службу империи из её южной губернии – земля привлекала многих отслуживших. Действительно, немирной Кавказ, опасная и жаркая Средняя Азия, холодная Сибирь, криминогенные Дон и Кубань, нищее Нечерноземье, закрытая Прибалтика – всё, казалось, выталкивало исполнившего свой перед Родиной долг поселиться среди спокойных благожелательных малороссов. Каждый военный пенсионер, как, впрочем, и человек, отдававший в молодые годы здоровье и силы на тяжёлых производствах в суровых широтах либо бескрайней тайге, в строгом соответствии с обещаниями, нуждался в пенсионе, превышающем даже среднюю зарплату в регионе своего приземления, и это был уже тот долг, который государство платить обязано, это не какие-то вклады населения, выплату которых можно и заморозить, или даже долги перед внешними кредиторами, радовавшимися уже тому, что заёмщик не использует по прямому назначению накопленный арсенал ядерного оружия. А ещё ликвидация последствий чернобыльской катастрофы требовала больших денежных вложений. В общем, человек, имеющий понятие об экономике и знающий на уровне твёрдой тройки арифметику, согласится, что, начиная с 1991 года и на протяжении минимум двух последующих десятилетий, центру той империи, которая гордо называлась братской семьёй народов, от своей, пусть и покорной, южной губернии прибылей ждать не приходилось, в то же время убытки предполагались колоссальные. А теперь пусть найдётся оппонент, какой бы назвал хоть одну объективную причину, чтобы метрополии оставить под своим крылом любимую на словах колонию. Перекладывание своих обязательств по кредитам на плечи вновь созданных суверенных администраций национальных окраин было гениальным ходом метрополии – крокодиловы слёзы убитых горем великодержавников по поводу случившейся вдруг геополитической катастрофы можно воспринимать лишь как струйки, пускаемые из клистирных груш через трубочки клоуном на арене. Однако, гениальность реальных руководителей той империи, которая, казалось, уже трещала по всем швам, и здесь не исчерпывалась – добрая метрополия объявила, что её сердце, равно как и теплое лоно, продолжает оставаться открытым для блудных братьев своих меньших – и население многих национальных окраин, вскормленное тезисом, что главная правда всегда в Москве, уверовало, что развал конфедерации – не задумка технологов наднационального образования, что лишь недостойное поведение местных администраций отторгло огромные сообщества людей, вырвав из крепких объятий любящего старшего брата, а значит, автоматически отодвинуло от той кормушки, какую многие поколения верных царских холопов любой этнической принадлежности видели исключительно в белокаменной. Собственно, в колониях никакой другой элиты, кроме компрадорской, быть не может в принципе, следовательно, те верхушки, что составили из себя руководство внезапно суверенизованных национальных окраин, и в мыслях не могли допустить, чтобы пойти наперекор великодержавному барину, лишь подобострастно исполняя его волю. Однако было бы верхом глупости не воспользоваться моментом, когда ни с чьей стороны никакого контроля нет – и постсоветская элита сделала то, что делают все опиравшиеся на колонизаторов коллаборационисты по отъезде выполнившего свою историческую миссию господина в пробковом шлеме (за исключением тех случаев, когда господских лизоблюдов линчуют немедленно) – она приватизировала всё, что ещё могло приносить прибыль, одновременно оставив в госсобственности производства убыточные. В то же время, новоявленные отцы нации не переставали надеяться и на брата старшего – и не без оснований, ведь вновь созданное государство взяло на себя огромную часть обязательств империи не в последнюю очередь благодаря их стараниям. Высшее же имперское руководство, имевшее обыкновение всех царственных особ собственные долги кредиторам прощать, тем не менее не могло не оценить верноподданнических поползновений своих бывших(?) подчинённых, раздав наидостойнейшим, в качестве особой формы милостыни, скидку на некий стратегический товар. Во всех проповедях скидка именовалась «братской», но, будь, к примеру, министром имперских финансов, человек рачительный, непременно бы фиксировал разницу между рыночной ценой «проданного по-братски» стратегического товара и его «братской» ценой, и означенную сумму приказал бы оформить кредитом, полученным конкретными персоналиями – так удобнее было бы после испросить с облагодетельствованных. Сами же получатели имперской милостыни, не будь полные кретины, получаемый в краткосрочном периоде «навар» оформляли бы как свою личную прибыль, все же обязательства, налагаемые на них империей, распределяли между налогоплательщиками будущих поколений. Хотя, вполне возможно, люди, обитающие на верхних этажах социальной пирамиды, имеют не только отличный от прочих цвет крови и кости, но и абсолютно иной образ мышления, думая неустанно не о том, как бы набить карманы деньгами, а брюхо – дорогими экзотическими яствами, а лишь о вверенных их заботам народах. В таком случае помыслы этих воистину благородных созданий настолько чисты и возвышенны, что людям, избранными не рождённым, не стоит даже пытаться осознать и внятно описать мотивы самоотверженной борьбы элит за народное благо.
Замысел имперского гения, придумавшего «братские скидки» для избранных, сыграл в полной мере, когда перед народом, тогда ещё не без некоторых оснований, называвшим себя украинским, со всей прямотой встал вопрос, чего же он больше хочет: государства для собственных детей или дешевого газу для своей же элиты. Тогда народ абсолютным и подавляющим большинством выбрал скидку для собственного барина, однозначно избрав рабство путём своего дальнейшего развития – ведь человек, претендующий на нечто, им не оплаченное, наперёд соглашается быть рабом у того, кто это бесплатное ему выдаёт, а в конкретном малороссийском случае народ простой даже знал имена тех посредников, через руки которых милостыня из столицы метрополии пройдёт, прежде, чем крохи окажутся(?) в их натруженных руках. Правда, обусловленная ментальностью склонность к ролевым играм добавила интриги в процесс – политически активное население губернии примерно поровну разделилось на два квазивраждебных лагеря. Представители одного утверждали, что за предоставленную старшим братом скидку нужно «отработать», выполнив ряд непринципиальных, по их мнению, требований спонсора, противники уверяли, что скидка должна быть предоставлена просто так, безоговорочно, главным аргументом в экономическом споре выставляя красивые глаза своего лидера. Тогда победила более адекватная первая партия – и это, безусловно, явилось для страны меньшим злом, ибо, приход к власти партии, утверждающей, что Украина может каким-либо способом давить на Россию, означал бы в лучшем случае то, что партия, оказавшись у руля, весь свой предвыборный бред забудет. Но, во втором случае, была опасность и попытки привести в исполнение свои же обязательства, а когда слово начинает держать человек, дающий обещания неадекватные, его пребывание у власти будет, возможно, и не слишком долгим, но для многих трагичным – нереальность обещаний всегда гарантирует их неисполнимость, а идеологи такой партии быстро обнаружат и обезвредят тех врагов, которые встанут, по их мнению, на пути народа к счастью. Стоит ли напоминать, что и дешёвого газа правители не получили, ибо в Москве совершенно обоснованно решили, что не стоит покупать за миллиарды долларов то, чему цена три копейки. Тем более, самое главное богатство Украины Россия могла теперь потреблять в любом угодном ей количестве – обилие углеводородного происхождения денежной массы давало возможность приезжавшим на заработки уже не бесплатно оставить на неисходимых просторах молодость и здоровье, а государственный суверенитет бывшей губернии снимал с метрополии ответственность за доживание выброшенного из горнила супердержавы отработанного человеческого материала.
Как ни странно, политическое безвременье, в которое погрузилась после «судьбоносного» выбора Украина, предоставляло стране ещё один шанс состояться. Отсутствие «дурных денег» не давало особого повода для ссор наверху, всем из «оппозиции» дорога к оскудевшей, но не опустевшей властной кормушке была открыта (разумеется, через публичное покаяние), каковой возможностью не преминули воспользоваться оппозиционеры, имевшие жирные бизнесы, угрюмые радикальные оппозиционеры продолжали призывать народ на баррикады, хотя всплеска народной активности сами меньше всего хотели. Действительно, подбить достаточное для организации беспорядков количество маргиналов на выступление против власти можно почти всегда, но это ещё не означает, что толпа пойдёт всё крушить не ради преодоления собственных комплексов, а ради воздвижения на пьедестал выдвинутого из мажоров фюрера. Велика вероятность того, что пассионарно настроенная улица выйдет из-под контроля – тогда те отпрыски благородных семейств, кто напыщенно величает себя «полевыми командирами майданов», могут не успеть добежать до аэропорта. Но и приход к власти удачливого вождя на руках толпы таит в себе не меньше опасностей для партийного функционера: вожди сильные и харизматичные, как правило, незлопамятны, но под диктовку политической целесообразности могут устранить даже самого преданного из своих сподвижников, если же на такой волне к власти придёт ничтожество – для любого из его окружения каждая минута может стать последней в жизни – люди низкие, как правило, не прощают окружающим себя уже того, что последние хоть в чём-то их превосходят.
В общем, страна с названием Украина начала развиваться, как сказочный лес под управлением третьего Топтыгина: финансовые потоки обрели необходимое им спокойствие, из зверств, чинимых властями, происходили лишь те, к которым общество за долгие столетия привыкло, всё больше в отношении людей безродных, потомки же уважаемых родов были охвачены заботой на государственном уровне, пресса говорила то, что ей говорить поручено, оппозиция – что положено ей, зарплата росла медленнее пенсий незаслуженных, зато гораздо быстрее пенсий заработанных, тарифы, под грозные завывания правозащитников и жалобный скулёж бедных собственников огромных полезных и общих площадей, медленно, но уверенно повышались, и уже скоро должны были выйти на экономически обоснованный уровень, никто к воссоединению ни с Европой, ни с Россией не стремился, что обусловлено было скорее отсутствием объединительного либидо у субъектов процесса: Европа, страдая от постколониального синдрома, новых колоний не жаждала, с благоговением вспоминая сладкие времена «железного занавеса», Россия же не для того два десятилетия назад с таким трудом сливала свои «неликвиды», чтобы теперь принять их на баланс в куда худшем экономическом, но главное – демографическом состоянии. В общем выходило так, что быть Украине твёрдым середнячком в мировом сообществе – уровень, возможно, унижающий честь и достоинство граждан Бенилюкса, но недосягаемый для абсолютного большинства стран Центральной Африки и Юго-Западной Азии. Не было, правда, той изюминки, которую можно было бы заложить в основу национальной идеи: участие в мировой спортивной жизни, разумеется, прибавило к активам очень уважаемых в четырёх городах людей новые объекты, но панацеей не стало. Попытки развивать высокие технологии могли вызвать лишь смех – в этой отрасли Украина настолько же отставала от России, как последняя от запада, при этом северный сосед, несмотря на возможности для интеграции, не торопился инвестировать в украинские проекты, предпочитая брать на работу подготовленный высококвалифицированный персонал. Производство и продажа оружия также лишь подчеркивали сорт страны-производителя, который в этой отрасли, был у Украины не выше третьего – теперь уже можно поведать всем, что в те давние времена Россия продавала оружие лишь в страны, в какие позволяли западные монополисты, Украине же доставались державы-покупатели, от которых, в силу непривлекательности, отказывалась даже Россия. И всё же очень хотелось руководству страны снова получить себе некий шанс на молниеносный успех, народу же такого шанса хотелось ещё больше. Адекватные экономисты утверждали ещё тогда, что с отказом от необоснованно заниженных цен на стратегический товар у страны такой шанс появляется – но был это очень скудный, неинтересный шанс. Такой шанс получает запойный пьяница, когда «добрая» самогонщица перестаёт снабжать его – за выполнение разной работы - бесплатным пойлом – тогда непреднамеренно протрезвевший мужичок, до той поры не знавший цены ни деньгам, ни своей работе, заходя в магазин, выпирающими из орбит глазами смотрит на ценники и начинает в уме прикидывать, сколько же он пропил, и сколько денег ему необходимо, чтобы продолжать в том же духе. При этом завязавший – если сам того пожелает – человек от самой абстиненции не получит никакой выгоды, кроме одной – переместиться из состояния скотского в человеческое. Рассказы о том, что моментально наладится личная жизнь или карьера автоматически пойдёт в гору – лишь красивые обкатанные слоганы для рекламных роликов, видеть же счастье в самой жизни умеет далеко не каждый. А так хочется, чтобы кто-нибудь рядом сказал заветное «Ну что, по чуть-чуть?», чтобы не «курочка по зёрнышку», а поставить на «зеро» – и сразу один к тридцати пяти, чтобы из ефрейторов да в фюреры, чтобы без дополнительных капвложений – налаженный бизнес, чтобы пятнадцать процентов по вкладам в месяц, а не в год. Так и сообществу хотелось чего-то такого, чем был в девяностых дешёвый газ – того, что саму страну, как субъект международных отношений, убивало, но зато её элиту делало сказочно богатой, и даже по две-три копейки с миллиона долларов, переведенного на счёт достойного человека, перепадало каждой электоральной единице, а она, эта единица, уверена была, что завтра ей перепадёт гораздо больше.
И страна Украина свой шанс таки получила – реальный такой, конкретный шанс, и всё благодаря научно-техническому прогрессу и всеобщей глобализации.
