Полет над бесконечностью
Тут как-то душно, мой наряд слишком тяжелый, но я так долго шел к этой цели. Справа от меня стоит стол. На нем разбросаны какие-то бумаги, папки и старая фотография. На ней изображен я, мой первый велосипед, мой первый железный друг. Кожаное сидение, старая рама, покрашенная моим отцом в черный цвет, чтобы скрыть изъяны метала, на колесах не хватает спиц. Я до сих пор слышу тот хлопок двери с утра, когда папа каждый день уходил на работу в пять утра, возвращался поздним вечером, целовал меня перед сном, после этого вновь стучали ступени и хлопала входная дверь. Папа, вернувшись с дневной работы, пошел работать в ночь. Меня все еще бросает в дрожь вспоминая прошлое, а отец умер рано из-за того, что работал безустанно.
Положив фотографию обратно, делаю несколько глотков воды с привкусом пластмассы и беру в руку шлем. Выходя из палатки в мое лицо бьет ветер, а в глаза въедается песок. Впереди меня два механика, что-то смотрят в который раз в сердце моего мотоцикла, а один из них показывает большой палец – все в порядке. Перед мотоциклом длинная дорога напоминающую подиум. Тут так же люди стояли по сторонам и каждый приковал свое внимание ко мне. Я поднял руку и слышу аплодисменты, они настолько бурные, что моя уверенность способна разбивать кирпичные стены ударом руки. Кожаные перчатки впитывают мой пот, я совершенно не волнуюсь, здесь ужасно жарко. Новый шаг и я все ближе к мотоциклу. Переступив правой ногой мое седло подомной мой самый сильный жеребец всей планеты. Я одеваю шлем на голову, закрываю глаза тонированным стеклом, словно вуалеткой и смотрю в даль. Конец моего пути на той стороне. Сначала, я взлечу с помощью трамплина и прилечу на противоположную сторону. Этот каньон не прощает ошибок. Очень давно тут было поселение индейцев, они проводили возле этого обрыва свои обряды и кормили своих богов сбрасывая врагов. В этом месте проходили войны и трупы летели вниз. Сквозь разделявшую нас пропасть, когда-то давно текла бурная река и к этому месту сбегались все животные и люди, первые утоляли жажду, вторые стирали белье. Сейчас все поменялось бурная река лишь воспоминания в виде слоев на стенах этого каньона, теперь же осталась маленькая речушка в метр шириной. В бесконечной пропасти была убийственная тишина, как в бочке, но любой шорох или упавшая песчинка с грохотом и эхом разносилось на километры.
Шлем на моей голове, и я бью по нему кулаками два раза, таков мой ритуал успешного прыжка. Берусь за ручки мотоцикла и тру их в своей ладони. Меня окружает огромное количество людей: зрители, организаторы, пилоты вон того вертолета висящего над бездонной пропастью смерти. Не зря назвали этот каньон – Два языка, именно тут выступают два камня пытаясь соприкоснуться между собой. Интересно, эти два языка хотят слиться в поцелуй или дразнят друг друга, пытаясь обидеть таким жестом?
Возле корня языка на моей стороне стоит женщина не высокого роста, в маленькой соломиной шляпке и старом сером платье. Она сложила руки перед собою и что-то шепчет в них. Это моя мама, сейчас я стою в пятистах метрах от нее. Ее фигура, то, как она стоит, осанка – особенны, а черты ее лица я помню на память. У нее морщины возле носа перетекают в маленькие губы, над верхней губой, возле уголка губ скрыта родинка. Молодая бархатная кожа, она то и делает, что натягивается от каждой ее улыбки, когда смотрит на меня. Сегодня она пришла поддержать меня – своего сына.
Все, я готов. Моя нога в тяжелой обуви бьет по педали. Вибрации подомной перетекают по песку к моим ногам, такое чувство будто меня пронзило током. Усаживаюсь поудобнее, глаза видят только эту красную дорожку, на мне взгляды и вспышки фотоаппаратов запоминают меня. Правая ручка медленно прокручивается вниз, колесо сзади толкает с мощью ракеты взлетающей от земли. Лица проносятся, как лопасти крутящегося вентилятора, а потом просто превращаются в какую-то серую массу. Датчик скорости застрял на двести километров в час, но мне нужно больше на тридцать километров, чтобы перелететь пропасть. Меня сопутствует ветер, но ему за мной не угнаться. Аплодисменты глушатся мотором ревущим, как голодный лев в бесконечно пустом сафари. Колеса иногда пробуксовывают, мне не хватает еще десть километров в час, а ведь место разгона скоро закончиться. Я привстаю на ноги прыжок уже близок. Лопасти вертолета, разрезающие воздух, все еще слышны. Первое колесо медленно приподнимается вверх, чтобы дать второму сильнее толкнуть меня. Перед мною, так быстро открывается пропасть, заднее колесо последний раз цепляется за землю, и я начинаю лететь.
В это долгом полете, внизу вижу ручей, блиставший от солнца, поворачивая голову вправо, пилот вертолета открыв рот, задержал дыхание. Его лопасти, уже мне не слышны, мой взгляд устремился вперед, на ту самую сторону, куда я должен приземлится. Мне кажется или я пилот одного из частных самолетов, сейчас одна из самых главных частей – приземление. Пилот ровняет самолет параллельно земле и ему помогает датчик. У меня же только опыт приземлить себя и скакуна под правильным углом. Между мной и землей около десяти метров, я приподнимаю руками мотоцикл прижимая его почти к груди. Колесо входит в песок, как лезвия профессионального повара в мясо, так же точно и нежно, колеса впиваются в землю, и я начинаю тормозить. Вокруг меня довольные лица, все свистят и бьют в ладоши, словно гонг, щелчки фотоаппаратов смешались с выкриками зрителей. Моя нога упирается в землю коричневого цвета жар земли такой большой, что поджигает мои ступни. Ко мне подбегает моя команда, тренер бросается в объятия, механики и другие ребята берут меня в плен своей радости, любви. Они вцепляются в ноги, обхватывают за тело и подбрасывают меня в небо. Зрители скандируют мое имя и фамилию, но кто-то начал кричать: «Прыжок, прыжок», толпа начала подхватывать. Тренер посмотрел в мои глаза.
- Давай, покажи им силу своего духа, - крикнул он, - Видишь тех ребят в черных костюмах? – указывая пальцем на двух мужчин, которые кивали головами, как бы соглашаясь, что я мастер своего дела. - Они сегодня пришли подписать с тобой контракт на пять лет, чтобы ты делал то, что ты так любишь, кататься и покорять. Твоя бедность закончилась парень. Ура, ура! – завопил тренер, резко выкинув две руки вверх, словно он держит штангу над головой.
Вертолет приземлился на моей стороне, я пошел к нему держа в руках мотоцикл. Когда я поднялся в вертолет, пилот перед взлетом повернулся ко мне и сказал:
- Нечего подобного в жизни не видел, молодчина!
Меня привязали на карабин и прикрепили к борту вертолета мотоцикл. Я вытянул свою руку и постучал по нему пальцами, так его можно отблагодарить. Меня переправили на ту сторону, где я начинал. Механики отцепили меня и мотоцикл, ведут его на старт и проверяют, все ли в исправности. Вижу, как моя мама улыбается и вытирает слезы. Поднимает руку, а я отвечаю ей тем же. Адреналин завладел моим сердцем, оно бьется, в миллионы раз сильнее, я готов перепрыгнуть еще раз, парить орлом, обогнуть пропасть и обмануть смерть.
Смотрю на механика, он так же показывает большой палец, значит все в порядке. Мне вновь придется взять в узду с такой же силой, как в прошлый раз, чтобы сдержать непослушного коня. Нога бьет по педали, гул в очередной раз заглушил людей, но те увидев, что я повторяю затмевают рев моего мотора своими криками радости. Двадцать, семьдесят, сто, я снова быстрее ветра. Резким движение кисти на датчике оборотов стрелка дрожит в цифре семь. Черный дым позади меня мешается с пылью превращаясь в туман. Снова, как в прошлый раз приподнимаю переднее колесо и вздымаюсь. Тут такой же покой в полете, как и тогда, но теперь я сделаю шоу. Мое тело изгибается в правую сторону, а ноги заносят заднее колесо за телом в лево. Получается красивый трюк, я замираю в нем и парю, как птица, пока не увижу землю возле себя. Опять приподнимаю мотоцикл и почти прижимаю к груди. Небольшой толчок об землю и за спиною пропасть. Не вспоминая о тормозе, я продолжаю ехать вперед к вертолету, чтобы прыгнуть еще раз. Мое тело скользит в костюме из-за большого количества пота. Как только я приехал к вертолету, меня сразу же привязали на карабин, а слева зацепляют мотоцикл. Легкий удар моего кулака в его колесо, кажется он тоже доволен. Меня переправили на старт, механики отцепляют меня и закадычного железного друга. Главный механик начинает проверять сердце скакуна, его кости и настроение. Но во мне огонь, я хочу прыгнуть еще раз. Мягко стучу по плечу механика.
- Давай, я уже поеду.
- Но мы еще не проверили его полностью, - ответил доктор обследовавший железо.
- Брось его, этот мотоцикл не подведет своего хозяина.
Механик пожал плечами и ушел в палатку. Моя нога в третий раз бьет по педали газа и чувствую, как он злится, как он нагрелся, это была машина мастера, который сотворил ее в аду. «Сейчас, я отпущу мотоцикл в полете и буду свободной ласточкой парить над всеми – моя заветная мечта» - подумал я в своей голове. Пятьдесят, девяносто, сто двадцать, двести, мне снова нужны те тридцать километров в час. Датчик оборотов уже дрожит между семь и восемь. «Мой последний заветный прыжок» - мелькнуло в моей голове, с той же скоростью, которой с которой ехал я. Оставалось двадцать метров до перелета или скорее моей миграции на сторону. Хлопок внутри сердца моего коня у меня уводит руль в сторону, еще раз чуть-чуть и я буду лететь в пропасть. Топливные трубки разлетелись подомной в щепки, огонь вырвался с под ноги и крышки мотора яркой вспышкой, мои ноги в топливе начинают гореть. Пламя медленно, но искусно пожирает плоть моего костюма, а я горю, как мясо, завернутое в фольгу на гриле. В этом прыжке, я слышал, как все ахнули, они сделали это хором такое единство наступает у людей только в двух случаях, когда кто-то впервые взлетает над пропастью или, когда неизбежна смерть. Но я обещал себе прыгнуть. На последнем метре перед, тем как лететь, я успел еще сильнее поджать ручку скорости, что, пожалуй, и вызвало взрыв у двигателя.
Вертолет нарезал воздух, люди задержали дыхание, смотрели, как я был монетой - орел жизнь, решка смерть. Ребра тут быть не должно. Достигая азимута полета, мои руки легко отпускают руль, а ноги в пламени больше не касаются подставок. Я и конь, я и друг, я и мой рок летели, не держась друг за друга. С него иногда вылетают языки палящего огня, и я чувствую, как мои ноги постепенно превращаются в жаренную курицу. Я обратно хватаюсь за руль, а ноги вцепляются к подставкам, так же сильно, как огонь к моим ногам, которых я уже не чувствовал. За несколько метров до приземления, вспоминаю, как не набрал нужной скорости. Решив попытать удачи, я прижал руль полностью к груди, я чувствовал, как руль входил в мое тело, словно рапира фехтовальщика пронизывает тело врага. Колеса соприкасаются с землей, руль бьет меня в солнечное сплетение, и я теряю равновесие от боли падая на левую сторону. Меня кружит с песком, а пыль засыпается в рот, так обильно, что выплюнуть не позволяет шлем, а нос забит песком. Меня бросает с бока на бок, слышу хруст своего ребра или это рука. У меня нет сил контролировать то, что меня убивает. Пытаюсь моргать, но пыль режет глаза, мои легкие начинают отвергать пыль, попавшую через рот. Кашель, все больше душит меня, а песок и пыль застревают между зубов, вокруг десен, из-за этого мое удушье усиливается, я закрыл глаза и принимал смерть, а меня все кружило в этом водовороте грязи. Я сделал глухой вдох, но все неудачно. Резкий свет озарил мои глаза, вода текла по ним. Такая же прохладная, но почему, я же перелетел пропасть, неужели я внизу и меня омывает ручей. А как же мама? Я позволил упасть у нее на глазах. Что-то теплое коснулось моих глаз, а в рот текла вода, я выплевывал ее серого цвета.
- Покажи силу своего духа!
Услышал я и тепло зажглось в моем теле, оно разносилось по всему телу и сердце начинало стучать, как раньше. Я открыл глаза надомной стояли врачи тренер, механики. Меня положили на носилки. Я задрал голову назад выгнув спину увидел, как расходились люди, как мамы закрывали глаза своим детям руками. Никто больше не хлопал в ладоши, вокруг царил какой-то траур, хотя я был жив. Мужчины в черных костюмах скрылись за хлопком двери автомобиля. Когда меня занесли в палатку, доктор сразу поставил мне капельницу, я слушал за палатками какой-то скандал. Вбежала моя мама, она дрожащими руками протянула свои пальцы к моей руке.
- Прости, что подвел, - прошипел я, собрав все силу к жизни.
- Тс-с, - ответила мама.
Я слышал, как ее слезы падали на пол, и она проговаривала молитвы. Я чувствовал, как дрожала ее рука, но не мог ее успокоить. Она целовала мой лоб, а ее слезы впитывались моей кожей. Я выполнил свою мечту, сделал самый опасный прыжок, я был гордостью и примером для детей. Но только при неудаче возле меня стояла мама, а люди расходились с провального шоу.
07.06.2017/11:45
