ПУРГА МЕТЕЛЬНАЯ
Из серии "Что? Где? Когда?"
Литературный взгляд на статью Зиновия Юлисовича - Давиду Иосифовичу.
Да-а-а… война, конечно, всегда трагедия, а большая война – большая трагедия.
Но войны приходят и войны уходят, а вот трагедии не всегда остаются в памяти народа. Так в чём же соль войны – трагедии?
Думаем, что в правильной её постановке.
В чём бессмертная слава греков? А в том, что они умели не только мастерски поставить трагедию в жизни, но и правильно истолковать её суть для потомков.
В Гиперборее люди тоже жили. И, как все люди они хотели иметь свою славную трагедию. И побольше.
Для такой постановки, конечно же, нужна была бескрайняя сцена, бесчисленные тьмы людей, и время, время…. Столько времени, чтобы и небесный патронат смог заметить и оценить дерзновенное деяние вверенного ему народа.
И гипербореям это однажды даже удалось. Не без помощи французов, конечно.
Тяжко, с трудом по бездорожью и грязи, но войско освободителей Европы всё-таки удалось дотащить до самой матушки Москвы. Даже бой им дали.
А потом, чтобы долго не ждать пожара от пришлых шерамыжников сами же и Москву подожгли. Для славы и апофеозу.
И когда огненный жар коснулся нечесаных бород небесных заступников, а в ноздри ударила гарь от спаленного добра, те отставили в сторону свои серебряные чаши и воззрились вниз.
- Ай-яй-яй! – сказали они – Да что ж это такое внизу творится, это кто там с огнём балует? Ба, да это же наши парни зажигают! Что это на них нашло…- а присмотревшись внимательней, добавили – Тю! Они ещё и лягушатников притащили к себе на пожар. Ну и стервецы, вот она где родная кровь. Ишь ты чего творят! Ладно, давайте выпьем за них товарищи – и боги снова наполнили свои чаши отменным бордосским вином.
Получив свыше знак, что их заметили и одобрили, гиперборейцы решили, что теперь-то им уж никак нельзя срамиться до самого финала. А посему от сгоревшей столицы ушли, и давай петли петлять по всей своей необъятной родине.
В полной растерянности от своей брошенности и, не зная, что им здесь делать французишки решили убираться домой восвояси. По той же самой дороге, по которой их нелёгкая и занесла в этот дикий край.
А наши витязи шли за ними следом. И, глядя на понурые толпы обреченных галлов, посмеивались себе в бороды:
«Европа, мать твою…. Славу они задумали искать в земле русской, а мороза нашего к столу не желаете? Петухи галльские…. Устали они, видишь ли…. Да в сапогах каждый устанет, а вот лапоточки сами под тобой бегут…. Гнать бы вас ребята в три шеи да начальство не велит, народ должен всё увидеть и всласть насладиться своей викторией. А то, что бы это и за война была такая, которую и не видели и не слышали, да и страданий никаких. Не по-людски, не по-людски может получиться. Всё надо превзойти и всё надо претерпеть, тогда и слава в веках не истлеет».
В общем, война получилась как надо и памятная и правильная и с каноном в ладу. Её даже Отечественной назвали. С большой буквы начали писать.
Время течёт, народы приходят, и народы уходят, а род людской остается вовек.
И вот появились в Гиперборее совершенно новые люди в будёновках. И захотелось им в подражание славной старине тоже поставить свою трагедию.
Самые дерзкие из них говорят: «Будем ставить «по Мейерхольду».
А те, кто прошёл и крым и рим отвечают: «Говно ваш Мейерхольд. Ему вместе с Маяковским только «Клопа» на районе ставить, а нам нужен вселенский размах, греческая глубина и достоверность «по Станиславскому», доживите до наших лет, может чего и постигните».
Молодёжь согласилась авось стариков когда-нибудь чёрт, да и приберёт.
Но вот первая война-трагедия была, похоже, империалистической. То есть был император при нём фельдмаршал Кутузов, далее шли Наташа Ростова с Болконским, сочинитель Толстой и, естественно российский народ для всеобщего восхищения и аплодисмента.
А ныне получалось так, что страна-то случилась колхозно-пролетарская. В начальниках ходил генсек в мягких сапожках при нём генерал Дубов с орденом на груди, когорта недобитых военачальников ну и ширнармассы для общего употребления. Как быть? Да очень просто – ставить.
Ну и поставили.
Вместо безалаберно - изнеженных французов решили выбрать для себя воинственных тевтонов. Может они и сами до столицы дойдут. Да и славы будет поболее.
Немцы по жизни парни серьёзные, а вот на ногу оказались тяжелы. Как войдут где, в какое село, так пока млеко – яйки не истребят дочиста ни с места.
Еле-еле с большим трудом и уже без всякой надежды в холода и метели по пояс в снегу, но до Москвы их всё-таки дотащили.
И вот она матушка - краса стоит почти пустая и готовая к пожару. Зажигайте ребята!
И тут вдруг бац…!
Из снежной завесы, неведомо откуда вышло двадцать восемь витязей - богатырей, и стали напротив ворога.
Место, правда, было какое-то непонятное. И деревенька рядом странная – Дубосеково. Ну, вот скажите на милость много ли тех дубосеков на святой Руси обитается? Да, может они как раз, и были все собраны в этой деревне для искупления своего греха. Спаси их души Господи.
А тут ещё и политрука поднесло. Стал он в позу и говорит:
«Ребята! Велика Россия, а отступать некуда. Позади нас дубосеки стоят….»
Подумаешь тут после этого о смерти. Единственное, что и могло спасти честь и достоинство воинов, так это посмертная слава.
Ну, они и стали насмерть.
Немцы посылают на них свой танк, а они его тут же первым выстрелом и жгут. Второй танк – вторым выстрелом, третий танк – третьим выстрелом и так пока у немцев танки были, а когда закончились всё и остановилось.
Видя такое дело, смелые тевтоны развели руками и говорят: «Нихт ферштейн, может у них там богатыри сидят, а не мы. Так на них танков не напасешься. Ладно, пусть себе сидят, авось им скучно станет». Сказали и ушли пить свой кофе.
А наши богатыри так и остались стоять насмерть среди заснеженной равнины, отступать-то было боязно.
Затихло всё. Москва стояла и видела, что у немцев дело швах и в этот раз никакого апофеозу не будет. Сгореть не сгорит, а вот замёрзнуть может.
Вызвал Дубов к себе в блиндаж известного генерала и спрашивает:
- Так это, значит, твои стервецы остановили немцев под Москвой!
- Так точно! – сияет лицом генерал – Мои! Герои!
- Герои… - глаза командующего сузились – Герои, говоришь…
- Никак нет, товарищ Дубов! Может и не мои…- душа известного генерала заметалась по полю зайцем.
- Тогда чьи же?- неумолимый Дубов добивал генерала на месте.
- Не знаю – генералу жуть как захотелось на передовую. Эх, там бы с гранатой да под танк, а тут…. Вдруг будущее подмигнуло ему и он, оглянувшись себе за спину и, понизив голос, предложил – Может это «власовцы» а, товарищ Дубов!
- Рано им ещё быть – отрезал жестко генерал армии – не пришло их время. Кто, кто остановил немцев? Кто посмел нарушить великий замысел Верховного. У кого поднялась рука лишить его прекрасного апофеозу. Что скажет о нас история, а? Предатели, подлецы, все вокруг гады …. Да сгинь ты с глаз моих долой – рявкнул на генерала Дубов.
Не довелось Москве сгореть. И постановка стала расползаться и растекаться по всей необъятной земле.
Была, конечно, и победа и финал и народ праздновал, но не было уж больше императора, блистательного офицерства, балов и фейерверков, а было колхозно-пролетарское угрюмство с гармошкой, водкой и мордобоем.
Но войну всё-таки назвали «Отечественной» и, как встарь стали писать с большой буквы.
После написанного. Господи, а что же сталось с нашими героями? Да всё как всегда: говорили, награждали, забывали, вспоминали и, наконец, решили, что никаких героев-то и не было. А так себе – пустая выдумка и литература.
Посему совет – евреи не пейте много русской водки.
Примечания:
Александр Юрьевич Кривицкий (настоящее имя – Зиновий Юлисович Кривицкий) – автор статьи о панфиловцах.
Давид Иосифович Ортенберг – генерал-майор, главный редактор газеты «Красная звезда»
г. Киев, 19 июля 2015 г.
22.01.2020 19:49 
