Сказка про Феодота-многохода

- Ну, ты и наглый, Феодот, как я погляжу! – бабуня-ягуня Фелистрата обиженно поджала тонкие, сухие губы. – Мы ж договаривались – исполняю три твои желания, и всё!

- Ишь, ты, чего выдумала! Я с нечистью никакие договора не закручиваю. Ты это брось, – нахмурил густые брови Феодот и сжал демонстративно рукоятку тяжелого меча.

- Ладно, ладно! – примирительно просвистела через редкие зубы Фелистрата. – Желание, так желание. И прикинула быстро в уме, как половчее замести-таки все дорожки к домику, чтоб гость навязчивый не частил. Буреломы накидала по стежке лесной – пришел по морю. Буи штормовые сторожами на море поставила – прилетел по воздуху на птице своей ненасытной – всех змей посъедала, что паслись у домика, вражина! Развесила заслоны-миражи – вот, опять тут. Может, через дымоход? И ведь не законопатишь! Самой нужен. Ладно, что-то придумаю позже. А пока…

- Ну, гостюшка незванный-нежданный, раздевайся, в баньку иди, а я пока на стол накрою! – радушно засвистела, захрипела бабуня-ягуня – законы леса требовали нечисти подчиняться путешественникам – переправлять их на ту сторону Света. А то, что плату начали брать – так это ж издревле, когда глупость людишками овладела и плутовать-обманывать их стало считаться особым шиком среди своих.

Этот молодец законы исконные знал, обмануть не удалось. Ишь какой… Ничего, на другом выгадаем, в чем он силы не имеет. Фелистрата сменила образ дряхлой старушки – для глупцов, мол, хилая, нищая, что с меня взять, разжалобить – на крепкую, как скала, Великаншу. Правда, оно цепью длиннющей прикована к самому центру земли, а потому – беззаконить особо не может. Кто знает про эту цепь – дернет, и все. Феодот знал и не скрывал это.

Феодот уже не впервой наблюдал подобное преображение лика Фелистраты, поэтому не удивился, а запрыгнул к ней на высоченное плечо – и та в два шага принесла его к дальним лесным горячим золотым источникам.

- Ну, ты тут прихорошись-освежишь, милок, а я пойду за горку – проветрюсь! – оставила у золотого источника-бани гостя бабуня-ягуня и поспешила в Степь Загорную, где Ветра Злые Царствовали - совета в своем злом-обманном деле испросить.

Уменьшилась до лесного таракана – и шмыг в трещину между камнями. Закрыла один глаз – выскочила на вершину мерзлохолодную Горы Запирающей, закрыла второй – уже на равнине, усеянной колючками и занозами – ристалище Ветров Злых – не спят, а все бушуются, наскакивают друг на дружку, хлещутся кнутами-вихрами колючими и холодными, воют, свистят, злобу накапливают. Бабуня-Ягуня крутанулась, в ящерку преобразилась и – шмыг – в круглое окошечко среди ядовитых колючек – и в ухо главного Ветра-Управителя долины смертоносной.

- Чего пришла? – услышала Фелистрата хмурый, скрипучий рык.

- Дак, подарочек принесла, Неусыпный ты наш! – забегала бабуня-ягуня по кругу и – выплюнула изо рта семечко маленькое, кругленькое. – Как просил, нашла, принесла!

Все вокруг затряслось, заколыхалось – и семечко пропало. Что-то довольно икнуло, где-то алчно заурчало.

- Третье!Молодец! – зарокотало-засвистело опять со всех сторон. - Еще три другие принесешь – и силу я свою верну, власть установлю на века! Скалу эту Заслонную разворочу – и пойду гулять, как прежде, в молодецкие времена! Послужишь, бабуня-ягуня?

Фелистрата хихикнула в кулак, вспомнив те времена, когда цепи охранные всей нечисти и злых сил разорвались. Эх, захолодило-заморозило весь лес! Эх, убоялись их все!!! Да вот ненадолго. Откуда-то пришли силы-Богатыри страшные-неодолимые. Кольцом сковали, цепями новыми околдовали – не рвущимися – и привязали навечно к оси-Закону. А как по Закону-то жить не хочется!!!! Эх, воля-волюшка злая пятки жжет, так и хочется покуролесить, поломать вокруг все, пометелить. Вот, Неусыпный три семечка Разрыв-травы проглотил, еще три осталось. А цветет она – трава эта – раз в сто лет – от единства всех семечек сразу. Ничего, подождем. Главное, колпак защитный - шапку-то колдовскую-невидимку – хорошо охранять, врагов к нему, к Цветку не пускать. А Феодот уже трижды за Реку ходил, все ближе к волшебному цветку подбирается. Найдет – слова волшебные скажет, печатку свою наложит – и все, рухнет Род их болотный-подлый. Страшно! Как жить-то потом? Неужто пропадать?

Вокруг опять загрохотало, и ледяные змеи поползли по телу бабуни-ягуни. - Цыц, не дрожи, - век стояли на зле, подлости и коварстве – и дальше простоим на том.

- Так что делать то мне, Неусыпный? – жалостливо поинтересовалась Фелистрата, замерев в его ухе. Слова Неусыпного эхом разносились во все стороны, словно в огромной каменной пещере. – И меч отбирала у гостя этого, прятала его в болоте не проходимом – а к нему по зову-то его меч снова возвращался. Золотых воробьев из каблучков его вынимала – а те тут как тут. Слепила красотою дев коварных – не слепнет, дальше их глядит. Очаровывала песнями ночными, сонными – слышит дальше, бдит, зрит. Клады несметные подземные обещала – не берет, не то, говорит. Тленное мол, а ему нетленные, вечные богатства подавай! Огнем жгла, водой заливала, землей засыпала – снова живой. У, ирод, раньше таких и не было. Съедала его сколько раз – а он все краше и краше снова появляется, как солнце слепит – ничего не страшится

- Ты вот что, - вдруг зазвучало со всех сторон, опять до костей холодом пробрало. – Узнай, какого он роду-племени, что за древо его, что за корни. Поищи там плод сухой или гнилой – не бывает древа без сухой ветки. И принеси. Тогда уж наколдую-назлокозню ему – мало не покажется.

Обрадовалась Фелистрата такому уму преумному-злоловкому Неусыпного, юркнула из уха ящеркой в степь с ядовитыми колючками, затем тараканом в щель, через Горку Заслонную – и вот Великанша опять стоит у горячих источников лесных, наблюдает, как молодец в парах целебных размягчается, тело и душу свою холит, силой наполняется, румянится, словно яблочко золотое.

- Милок, я на минутку отлучусь еще? Попаришься?

- Беги, беги, бабуня! – махнул чубом мокрым Феодот и задремал, поймав на палец птицу яркую лесную и слушая ее щебетание веселое, радостное.

Бабуня-ягуня в сову темную обернулась и – давай кругами над лесом кружить, все шире и шире – высматривая дерево ей нужное. Нос у Фелистраты был знатный на весь болотный край – вот по запаху по-Феодоротовому и искала. И нашла. Угукнула радостно и – к дереву тому бесшумной кривой тенью и понеслась.

Но вот незадача – с ветки на ветку перелетает, от листика к листику, от цветика к цветику, от ягодки к ягодке – ни сухого, ни гнилого, ни червоточинки не нашла, ни снизу ни сверху, ни в корнях глубоких, ни на верхушке высокой. Что за незадача? Расстроилась Фелистрата, еще разок обошла, облетела, обнюхала ствол да ветви да корни – крепко Древо Родовое Феодота. Эх, не угадал Неусыпный, не все, знать, и для его ума знаемо-ведомо.

Полетела она обратно. И что видит? Бани горячие-ключи золотые пусты – Феодота-то и нету. Ох, беда! Обернулась-каркнула злой вороной и понеслась его искать. В два маха крылами черными к дому своему долетела, смотрит – волшебство прям! Яблочко путеводное на месте, карусель-закрутель для трансформы – тоже в углу стоит. А что это? Пригляделась, а проход-то за реку Огненную - открыт! Как так? Без нее Феодот обошелся, без ее, ягуни-сторожа, помощи! Ни кобылиц злых не испугался – охомутал, ни вепря красного – к скале цепью привязал. Копи золотые прошел – и не упал, через горы серебряные и золотые перебрался – и не споткнулся, не остановился По мосточку-то воздушному, тоненькому, как волосок, сам перебрался, устоял! Кто ж помог ему?

Ох, нет, если не далеко ушел, догоню, верну! Схватила она узду длинную и – кинула во след наглецу Феодоту. Раз кинула – не достала, второй раз – только черкнула узда-палец кривой по спине молодца! Кинула она третий раз – а молодец повернулся к ней лицом сияющим своим многоразрожденным, улыбается, схватил узду и потянул на себя – бабуня-ягуня только крякнула и полетела по воздухам за уздою прямо в крепкие объятия Феодота. Ах, ах, что ж это деется такое? А в объятиях Феодота жарко да приятно, расплавилось сердце Фелистраты, выпала колючка злая, истлела при взгляде ясном молодца-многохода. А Феодот пуще бесчинствует – поцеловал в лоб узкий нечисть злую – и оттуда вторая колючка-закорлючка вылетела и вмиг истлела.

- Что ж это деется такое? – вращала глазами, полными непонимания Фелистрата. Пощупала себе нос, щёки, руки – все на месте, да не все, не ее какое-то, чужое, но очень приятное и на ощупь, и на запах даже! Посмотрела она в глаза лучистые Феодота – врага своего давнего – и себя увидала – красивою, да статною, да такою же лучистою, солнечною, как и он! Ну как в такого же не влюбиться?

- А что Неусыпный? - пришла мысль вдруг юркая. – А пошто мне он – холодный и отвратный, когда напротив такие глаза, полные любви, сияют!

- Пойдем, Феодот, вместе к волшебной Разрыв-траве, помогу зло-колпак чародейский с нее снять! Правда, как быть с семечками, что у Неусыпный присвоил себе? – спросила прекрасная новорожденная с именем новым Фелистра.

- А семечки, что не хватает, мы из сердца своим дадим ей, травушке этой волшебной. Тайна это большая, открою тебе, – опять заулыбался Феодот – сердца всех существ из одного семечка произросли, друг другу родные! Так что, главное, зло-колпак убрать, а поделиться частичкой сердец, которые без дна и начала, мы с тобой сможем, правда?

И все у них получилось! И выросла Разрыв-трава, и грянул гром с тучи грозовой и пошел ливень веселый, и – рухнуло дерево, что гнилые, да кривые плоды рождало. Корни его давящие отделились от Древа Мирового чистого, светлого! И запело ЧистоДерево Мировое громче и слаще, и новые ветки крепкие проросли с цветами да плодами ароматными, сочными, реки потекли с его корней светлые, игривые, смехом наполненные и радостью!

Пропали злые чары и оборотни с их хозяином Неусыпным в сиянии Солнца нового! Растворились, стали невидимы, неслышимы. Как стало хорошо жить без зла! Любовь, доброта победили!

2021г.