Гуньков
из прошлого века, товарищи...
Утро было солнечное и тихое, а вот Гуньков опаздывал на работу.
На автобусной остановке – не протолкнуться. Гуньков подошёл к толпе и стал тихонько и незаметно «ввинчиваться» вовнутрь неё.
- Мужчина, вы куда?! Очередь!
- Да я – ничего, я так – Гуньков остановился там, где его настиг окрик.
- Лезут и лезут. Всем ехать надо, а они – лезут! – не утихал голос. Толпа топталась на месте и вытягивала шеи в сторону ожидаемого автобуса. И вот он показался.
Толпа по звериному сжалась, готовая к прыжку.
С треском раздвинулись двери автобуса, и народ пошёл на их штурм.
- Мужчина, да не толкайтесь же вы! Ну что вы стали в дверях – проходите! Дамочка, дамочка! Поверните свой бюст в сторону, пусть ещё один человек войдет! С ноги, с ноги сойдите! Да совесть у вас есть или нет?! Не дышите на меня перегаром! Водитель закрывайте двери!!
Под бодрые крики толпы водитель стал закрывать двери. Гуньков, сначала плечом, потом руками уперся в роскошный женский зад, поджал его дюйма на два, вверх и прилепился к нему пластырем. Дверь со стоном закрылась, и автобус, обдав толпу выхлопом чёрного газа, покатил по проспекту.
Гуньков задыхался. И было от чего.
Его тень осталась на остановке. Хотела войти за Гуньковым и не смогла, ей-то и надо было всего-то ничего из пространства, но вот этого «ничего» уже и не оставалось. Замахав руками, она бросилась за автобусом вслед, но пробежав несколько шагов, остановилась, огорчённо вздохнула, а увидев невдалеке пивной ларёк, направилась прямо к нему.
- Две кружки пива – попросила тень у грудастой торговки. Та, окинув взглядом небритого мужика, стала цедить в кружки пиво. Тень взяла первую кружку и с похмельной жаждой её выпила.
- Э, мужчина, деньги, деньги, давай! – перекрыв краник, торговка внимательно посмотрела на мужика, но тот отошёл в густую тень от дерева и растворился.
Торговка сгребла назад рукой кружку, посмотрела в неё, высунулась по пояс в окошко и покрутила головой по сторонам. Никого нигде не было. Ещё раз посмотрела в пустую кружку, на закрытый кран, в зеркало, и, увидев своё отображение – зло заплакала.
А Гуньков таки успел на работу. Как же – завод, дисциплина.
Уже в раздевалке мастер Петрович глянул на Гунькова и спросил:
- Гуньков, ты, что уже с утра выпил?
- Петрович, да ты что! Когда? Я еле на работу успел! Не мог я выпить.
- А ну – дыхни – потребовал Петрович.
- Да – на! – и Гуньков обдал Петровича облаком выхлопа.
- Я же говорил – выпил. А ты нет, да нет. Пиво пил?
- Да не пил я ничего, Петрович – ты что? – горячился Гуньков.
- Ох, Гуньков, Гуньков смотри ты у меня… – покачал головой Петрович, выходя в цех.
Расстроенный неправдой Гуньков вышел следом за ним. Это ж надо, с утра и такая напраслина на человека, ну что за люди, а?
А тень в это время тащилась по проспекту. Солнце припекало, пиво было несвежим и её разморило.
Дойдя до остановки автобуса села на скамейку и стала размышлять. То ли на завод податься к Гунькову, то ли просто погулять по городу, день-то чудесный. Да и что на том заводе, глядишь, ещё на проходной не пропустят, а тут сам себе хозяин. Воля! Находясь так долго в комплекте с Гуньковым, тень давно уже усвоила все его привычки. А посему, будучи разморенной солнцем и пивом, раскинулась на скамейке, вытянула ноги, и, стала с безграничным презрением наблюдать за народом.
Будучи по жизни человеком уязвленным, Гуньков, когда был нетрезв, любил говорить: «Да что мне тот станок, я, что ему раб, что ли! Нет, не раб! Я, если ты хочешь знать, одним пальцем, одним только вот этим пальцем – и он показывал всем палец - нажимаю на кнопку, и – всё. Всё! Понимаешь ты? И он мне не хозяин. Не хозяин, ибо я – человек! Так ты понял, кто тут хозяин!» Говорил он и пытливо смотрел на собеседника. Такой вот был у него характер.
И вот с этим-то характером тень и сжилась, а посему сидела на лавочке и с безграничным презрением смотрела на прохожих.
Минут пять она смотрела на прохожих в одинаково серых костюмах, ей стало скучно и, чтобы как-то себя взбодрить, развязным тоном спросила у стоявшего на остановке гражданина:
- Товарищ, вы, случайно сигареткой меня не угостите?
Тот посмотрел на небритого мужика, сжалился над ним и достал пачку сигарет. Тень вытащила себе сразу две штуки, одну заложила за ухо, а вторую сунула в свои прокуренные зубы. Так же развязно и поблагодарила:
- Данке шеен, камарадос!
Гражданин отошёл в сторону и стал ждать автобус.
Солнце, жара, скука. Безмолвные граждане, серый асфальт, облезлые дома, пыль на деревьях.
К остановке подошла раздражающего вида гражданка. Что в ней раздражало – непонятно. То ли её интеллигентность, то ли отсутствие в это время на работе, но что-то да раздражало.
- Дамочка! Да, я к вам обращаюсь, гражданка! Отойдите чуть в сторону вы мне закрываете солнце! – дамочка посмотрела на небритую тень Гунькова и отошла немного в сторону - И не делайте для меня хамский вид, я вас вежливо попросил!- задирался к ней Гуньков.
- Мужчина, вы тоже не хамите – попросила дама.
- Нет, милая моя, я тебе не хам! Я человек труда и прошу меня извинить, но в этой стране - я хозяин. А кто есть ты! Ты есть интеллигентская прослойка, и не более. Поняла – ты, прослойка!
- Гражданин, если пьёте с утра, так пейте, а людей не смейте оскорблять.
- Она оскорбилась! Фу ты, ну ты! Оскорбилась! Да кто ты есть?!
- Я милицию позову!
- Зови! Вон видишь – стоит, вот его и зови, а я, чтоб ты знала – есть гегемон и фундамент социализма, а вот ты – драная надстройка! Поняла? Это я здесь хозяин! – и Гуньков выпустил облако дыма – Зови. Мы ждём!
- Милиция! Милиция! – позвала женщина.
Старшина повернулся на голос женщины и поспешил к остановке.
- Вот он, он, видите, как сидит, вот он так сидит и оскорбляет всех прохожих. Сделайте же с ним что-нибудь!
- Спокойно, гражданка – отвечал ей старшина – сейчас разберёмся!
- Старшина Синьков – козырнул сидящей тени старшина – ваши документики, гражданин!
- Садись старшой – хлопнула по скамье ладонью тень – сейчас я тебе всё расскажу.
- Предъявите документы, товарищ! – потребовал старшина.
- Старшой, да фрезеровщик я, шестого разряда, между прочим, и гегемон труда, что я этой дуре и пытался объяснить, а она так и не поняла. Понял?
- Гражданин, пройдёмте в отделение – и старшина снова козырнул.
Гуньков, а вместе с ним и его тень очень не любили милицию. Как кошки собак по неизученной ещё причине, а потому:
- Эх, старшой, старшой и ты тоже, так ничего и не понял – огорчилась тень. Поднялась со скамьи, сняла с оторопевшего старшины фуражку, плюнула в неё и с силой натянула тому на самые глаза. А, проделав всё это, бросилась в тень ближайшего сквера.
Что делала в оставшееся время тень, того Гуньков так и не узнал. Только сердце его, то падало вниз, то выскакивало из груди и заходилось в бешеном ритме, и смену он закончил полностью измочаленный.
На выходе из проходной они встретились.
Глянув друг на друга, молча, отправились к пивному ларьку.
- Ну что, что ты там творила? – спрашивал изнеможенный Гуньков.
- Да так, ничего, ты же себя знаешь – отвечала ему тень.
- Да, знаю… - устало вздохнул Гуньков и заказал два пива.
г. Киев, 19 марта 2010г.
