Ему было 79
Ему было 79 лет. Это произошло неожиданно, а само осознание случившегося будто стукнуло по голове. Вы представляете себе, когда холод ужаса расходится по всему телу, от головы до ног, и уходит. А в сердце остается камнем. Сердце – самое влажное, уязвимое место у нас. Ведь когда по всему телу проходит лёд, то ему ничего не удается схватить, кроме сердца.
Он шевельнул рукой – жив. Не хотелось лежать и размышлять, потому что последнее время мысли были только о смерти. Нужно что-то делать, чтобы не думать. А то иногда сам убиваешь себя. И ничем иным, как мыслями, своей головой. Сдвинувшись к краю кровати, встал, пошатнувшись. На нем надеты заштопанные серые шорты, прикрывавшие морщинистые худые желтоватые ноги до узловатого колена. Длинные сухие руки помогли опереться о стену. На стене выцветшие желтые обои, сквозь которые просвечивают серые стены. Эта квартира чувствует своего жильца, она постепенно срасталась с ним всю его жизнь и теперь уже ни один из них не выживет без другого.
Восстановив равновесие, направился в ванную. В коридоре висело зеркало, а вернее – его половина. 32 года назад, когда из этой квартиры выезжала его 24-летняя дочь, было разбито зеркало. Девушка, торопливо вынося чемодан, задела его, и оно упало. То, что уцелело, водрузил обратно, а осколки были тщательно прибраны. С тех пор утекло много воды, о дочке, у которой появилась своя семья и жизнь, старик не ведал ни словечка.
Умывальник.
Практически через весь умывальник шла черная трещина. Если на него опереться, то он мог разбиться окончательно. Когда-то трещинка была не так заметна, потому что в нее еще не успела набиться грязь. А теперь она пошла дальше и почернела. 41 год назад в этой самой ванной принимала душ красивая молодая женщина. У этой женщины был любящий муж и 15-летняя умница-дочь. Но спустя две недели она перестала быть такой счастливой. Месяц она отказывалась отвечать на вопросы встревоженного мужа и дочери. За это время любимая жена таяла на глазах у своего мужа. Как-то раз она пришла с работы и впервые обмолвилась словом о том, что происходит. Тогда она пришла раньше, чем обычно.
- Мне сложно, но скоро все пройдет. Это далеко от вас, все в порядке.
После этого она приняла валерьяну, которую принесла ей дочь и направилась в ванну. Казалось, это потекла тушь и тени, потому что на улице был дождь, но черные круги под глазами уже не смывались, а лицо стало угловатым и острым. Изможденные руки удерживали душ с сильным напором, казалось, что эта струя воды пробьет насквозь такую хрупкую сломленную женщину, ставшую совсем девочкой. У нее закружилась голова и она, поскользнувшись, упала. Да так неудачно, что разбила своей головой умывальник.
Муж еще долго стучался в запертую дверь. Потом выбил ее.
- Как я стар, - только и всего, что смог он выдавить из себя.
Позже все было иначе.
А теперь он в опустевшем доме отковыривал крышечку засохшей зубной пасты и чистил пальцем десна. Открыв кран, он ополоснул лицо и впервые ощутил, как морщинисто его лицо. Сел на бортик ванной. Она холодная и твердая. И скользкая, потому что непослушные руки старика разбрызгали воду на нее. Вода течет, убегает. Но не уносит мерзкие воспоминания. Только время сыпется трухой, а воспоминания стоят, оставаясь такими же ясными.
Звонок в дверь. Второй, третий. Дедушка очнулся, вышел из себя с мыслью, что затопил соседей с первого этажа. Нет, вода послушно бежала в черное отверстие. Наверно, это балуется детвора. Но в уцелевшей половине души всегда теплиться надежда. Такое глупое человеческое свойство – надеяться. Надеяться порой на самые глупые невозможные вещи и события. Но иногда весь смысл жизни состоит в том, что человек надеется. Он живет ради того, на что он надеется. Старик пошел смотреть в треснувший глазок деревянной перекосившейся двери из-за того, что надеялся увидеть там…
За дверью никого. Даже смерти с косой нет. Покрашенные зеленой больничной краской стены подъезда не выдают.
- А ну валите отсюда, вы! Красть у меня нечего! Хотели, чтобы я костями погремел?! Уходите, больше не возвращайтесь! Дураки! Ду-ра-ки! – обессиленный, старый, бедный, несчастный дедушка. Он прислонился к двери головой и, отчаянно скривил лицо, чтобы не заплакать. Он плакал только тогда, когда что-то обманывало его вечную надежду. Ожидание на подарок судьбы. И каждый раз он клялся, что больше не будет надеяться.
Каждому известно, как иногда внутри нас происходит что-то невообразимое, как внутри нас переворачивается все существующее, как внутри нас бушуют костры и разгораются бури. И все это происходит, пока мы стоим на месте. А потом, когда все заканчивается, мы делаем шаг. Шаг, который меняет гораздо больше в нашей жизни, чем эта буря.
Скрипнула старая дверь. Старик давно не обращал внимания на то, что она скрипит. Выходил себе и всё. Замечал только то, как у него болят ноги, как ноет в груди, как хватает порой сердце. А то, что дверь скрипит, не замечал.
Лампочку нужно вкрутить новую в подъезде. Побелка осыпалась. Сколько у нас уже все та же побелка? Совсем серым потолок стал. И стены темно-зеленые. И окошки маленькие, узкие в подъезде. А под ногами горшок с землей, бутылка воды и пакетик маленький.
В отличие от мертвых мутно-зеленых стен подъезда, который был больше похож на склеп, горшок был красным. Дедушка наклонился, уткнув руки в твердые хрупкие колени. Вздохнув, посмотрел на лестничные пролеты. Начала болеть голова, темнеть в глазах. Стоять все труднее ему, а он все стоит и смотрит на красный глиняный горшок. Не пластиковый, а глиняный, живой. И он был таким ярким на фоне серого бетона пола.
Внизу, совсем близко, хлопнула дверь подъезда. Кто-то тяжелыми, шаркающими шагами поднимался по лестнице. Возможно, это была полная соседка сверху, у которой всегда была грязная юбка, а может кто-то другой, но дедушка схватил горшок с бутылкой и пакетиком и, захлопнув дверь, отнес свою ношу на кухонный стол. Пожалуй, это было его самое любимое место. Здесь молодая женщина 41 год назад порхала по кухне в белом фартуке, что в красный цветочек. Она любил этот фартук больше всего на свете, а особенно – его запах. Фартук пах ею. Любил и то, как он смахивал крошки со стола перед тем, как на него ставила свои блюда она.
Дедушка разгреб землю к краям горшка. Не глядя, оторвал краешек пакетика и высыпал содержимое в ямку.
Сквозь дырочку в старой пыльной занавеске пробился луч дневного солнца.