Раскладушка под роялем

Работников облисполкома, хоть и редко, но тоже посылали в колхозы на уборку урожая. Конечно, в основном, молодежь, и урожай нам доверяли деликатный, всякие там огурцы, помидоры, яблоки. Что бы в охотку и с удовольствием. Картошка – это для институтов. Ну, ее, эту картошку! Пыль, грязь и мешки тяжелые. А вот помидоры мы собирали с удовольствием. И кормили нас неплохо. 

Поселили нас как-то в здании сельского клуба, которое давно требовало ремонта. В потолке и крыше зияли откровенные дыры. Председатель сказал, что как только закончит уборочную, так сразу же возьмется за ремонт клуба. А теперь, пока стояла сухая, теплая погода ранней осени, дыры у нас над головой, не очень смущали. Из зрительного зала вынесли все стулья, а освободившееся пространство заполнили ряды раскладушек, застеленных, хоть и разномастным, но чистым бельем. 

Лёня Вноровский, - помощник начальника отдела, заявил, что ему дождь, если таковой случится, не страшен. Он свою раскладушку расположил под роялем, стоящим на сцене. Между поверхностью раскладушки и днищем рояля, места немного, но для лежащего вполне достаточно. А если пойдет дождь и с потолка начнет капать, то полированная крышка, защитит от потоков воды, того, кто спит под ней. 

Шибко умных нигде не любят. Я помню, при дефиците на колеса, невозможно было оставить автомобиль даже на минуту без присмотра. Преступники, обладая каким-то благородством, как правило, воровали одно колесо. При этом они ставили полуось на кирпичи, что бы обворованный мог легко поставить запаску и доехать до дома. Но один автовладелец, из шибко умных, закрепил колеса не простыми болтами, а болтами с эксцентриковой головкой, снять которые обычным инструментом невозможно. Он спокойно оставлял машину даже в самых воровских местах. Но однажды у него сняли все четыре колеса, а под «дворник» подложили записку: «Не надо быть умней других». 

Вот и Вноровский попал под пристальный прицел общественного внимания. Перед отходом ко сну ему в наволочку засунули живого ужа. 

Не знаю на что рассчитывали шутники, но эффект превзошел все ожидания. Вначале, уж не оправдал возлагавшихся на него надежд, он, очевидно, пригрелся и почти до самого утра не подавал никаких признаков жизни. Шутники, ожидающие немедленного концерта, решили, что уж незаметно уполз и, разочарованные, уснули.  

Под самое утро, когда в помещении клуба царила сонная тишина, и начинало светать, раздался странный, громкий звук. Это походило на удар грома в сопровождении струнного оркестра. Не успел затихнуть звон разбуженных струн, как началась ария одинокого страдальца. Лёня визжал, как резаный. Мы подскочили со своих раскладушек и кинулись к нему. Лёня полулежал и, как Клеопатра, держал в кулаке ужа. Уж угрожающе раскачивался и шипел. Другой рукой Лёня пытался остановить процесс роста шишки на лбу. Что ему не очень удавалось. При новом резком и злобном выпаде со стороны ужа, он попытался вторично подскочить на раскладушке. Новый раскат музыкального грома заполнил клуб, и вторая шишка украсила Лёнин лоб.  

Подскочившие спасатели выдернули вбок Лёнину раскладушку из-под рояля. Лёня правильно воспользовался обретенной свободой. Он выпрыгнул из раскладушки, швырнул ужа в сторону проснувшихся девушек и, не прекращая визжать, кинулся вон. А потеха только началась. Девушки, решившие, что в их сторону полетел обрывок безобидной веревки, очень скоро избавились от этого заблуждения.  

Уж попал на постель Клары Семеновны. Он недолго лежал спокойно, а своим шипением и поползновениями, вызвал такой крик гостеприимной хозяйки, по сравнению с которым, визг Вноровского, был не громче писка испуганной мыши, убегающей из-под колес свистящего паровоза. Такие звуки в женской компании редко остаются без поддержки. Теперь несчастный уж мог бы поблагодарить Создателя за естественную глухоту. Иначе бы, точно, оглох.  

Шум и гам прекратил один из парней, ранее других разобравшийся в причинах и истоках. Подбежав к постели Клары Семеновны, он схватил ужа, и, не обращая внимания на его негодование, злобное шипение и попытки укусить, вынес на улицу и там спокойно отпустил. 

А Лёня весь день потирал лоб и опасался зайти в клуб. На ночь он перетащил свою раскладушку на единственное место, оставшееся в помещении. Рядом с девушками, возле самого выхода. И почти всю ночь над его, украшенной шишками, головой через дырку в потолке светила большая, яркая звезда.