ШАНС
Лирический рассказ
Эта романтическая история случилась в его жизни, когда он был не Павлом Андреевичем, а легкомысленным, беззаботным и "свободным, как ветер" Пашкой Трофимовым. "Как белый человек" возвращался из отпуска в купейном вагоне скорого поезда. Вообще-то у него оставалось ещё три дня, но родители заставили выехать пораньше. Отец – чтобы не опоздал из отпуска, как в прошлый раз. Мать – чтобы сделал остановку в областном городе, расположенном на Транссибе, как раз посередине между домом и Новосибирском, где он собственно и учился. Цель – повидать одинокую тётку, сестру матери, жившую в небольшой деревушке в пятидесяти километрах от города, и передать ей посылку, собранную родителями.
Соседи по купе попались некоммуникабельные. Пашка развлекал себя чтением, временами под стук колёс и равномерное укачивание впадал в полусонное состояние и кимарил. Когда изрядно отлежал бока и "проглотил" взятую в дорогу книгу, вышел в тамбур проветриться. Тут и познакомился с парнем из соседнего вагона, Виталием. Виталий пригласил в своё купе, чтобы перекинуться в картишки. Им не хватало четвёртого.
Пашка согласился и, как оказалось, не зря. Войдя в купе, был приятно удивлён. Спутницами Виталия оказались две особы женского пола. Наташа – лет на пять старше его, и Аня – по виду ровесница.
Быстро перезнакомились. Наташа, учитель русского языка и литературы, ехала к родным в Красноярск. Аня окончила политех и добиралась на свою первую работу. Её направили по распределению на новый строящийся комбинат как раз в ту самую область, где жила Пашкина тётка. Девушка получила диплом инженера, ей предстояло работать специалистом по водоочистным сооружениям.
Пашка раскрывать свои карты не стал и на ходу придумал легенду. Закончил школу и едет в Новосибирск "куда-нибудь" поступать. На нём было простенькое голубенькое трико, в котором он выглядел совсем молоденьким. Аня смотрела на Пашку с явным интересом, но информацию о том, что их попутчик вчерашний школьник, встретила с сожалением. На лице у неё промелькнуло лёгкая досада: "Малолетка".
Поиграли в карты, поговорили ни о чём. По очереди рассказывали анекдоты, вспоминали весёлые случаи и истории. Когда недоверие и скованность исчезли, заговорили о вещах более серьёзных. Аня приглянулась Пашке сразу. Стройненькая фигурка, русоволосая, с очень милым личиком, которое нисколько не портил слегка курносый носик. Наоборот, он придавал ей особый шарм. Быстрые с лёгкой смешинкой в глубине глаза и очень приятный, чистый голос. Пашке в ней понравилось всё, даже чрезмерно пёстрая, разноцветная кофточка, в которую та была одета. Потому он из кожи лез, чтобы не выглядеть в этой компании охламоном. Сыпал анекдотами, шутками, удивлял собеседников остроумием, а когда серьёзная учительница Наташа завела разговор о поэзии, превзошёл самого себя. Вдохновенно, с чувством прочёл несколько стихотворений Сергея Есенина.
После его выступления Наташа воскликнула: "Какой ты молодец, Паша! Эх, если бы мои ученики так знали и читали Есенина! Тебе надо обязательно поступать в гуманитарный вуз!".
Пашку подхлестнула её реплика, и он заговорил о современной поэзии, явно превысив знание школьной программы. Затеял с девушками спор о популярном в то время Вознесенском и заставил их капитулировать. После этого у них не осталось сомнения: перед ними будущий литератор. Из-за того и случился не совсем приятный для парня разговор. До города, где ему и Ане нужно было выходить, оставался какой-то час, когда Пашка ляпнул, на взгляд попутчиков, явную несуразицу. Вдруг заявил, что хочет стать офицером и будет поступать в военное училище.
Что тут началось. Его бросились переубеждать все, включая Виталия, который уже отслужил срочную и посмотрел на армию изнутри. Особенно настойчиво уговаривала Наташа.
- Паша, ты сделаешь величайшую глупость! Военные, они же почти поголовно все тупые! Их не зря называют солдафонами! У нас в городе несколько воинских частей. С некоторыми офицерами я знакома…, с ними не о чем даже поговорить…
Пашка обиделся такому непониманию и принялся военную братию защищать.
-Ну, не все же военные тупые. Среди них много нормальных и талантливых людей. Если бы их не было, не было бы у армии и побед!..
Однако Наташа не сдавалась.
- Да я не говорю о военной подготовке. Тут может быть всё нормально. Я беру общий интеллектуальный уровень. Любое военное училище подравнивает всех курсантов под общий солдафонский стандарт… А служба в дальних гарнизонах вообще приводит человека к деградации. Армия может раздавить любой талант, любой самородок… Уже не говорю о том, что в горячих точках велика вероятность погибнуть…
Не отставал от Наташи и Виталий. Он вспомнил несколько курьёзных случаев из жизни казармы и комических "офицерских" выражений, которые, на его взгляд, как нельзя лучше показывали интеллектуальный уровень офицеров и прапорщиков современной армии.
Пашка не думал сдавался и в ответ привёл целый список фамилий талантливых военных, от писателей и поэтов прошлого до современного четырёхзвёздного генерала, который наизусть, без запинки читает поэмы Пушкина и Лермонтова.
Точку в споре поставила Аня, принявшая его сторону.
- А мне кажется: Паша прав. Офицеры, как и каждый из нас, тоже разные. И чем больше будет таких, как он, тем грамотнее станет наша армия.
Девушка засмеялась, и вслед за ней над перспективой повышения грамотности армии таким способом заулыбались остальные. Обстановка разрядилась. Пашка встал, собираясь уйти в свой вагон, и пообещал Ане зайти за ней, чтобы помочь сориентироваться в незнакомом городе.
Аня откровенно обрадовалась. К её стыду, она ничего толком не знала ни о городе, в котором ей сейчас предстояло выходить, ни об области, в которой придётся работать.
Стоянка поезда длилась тридцать минут. Уставшие от сидения и лежания пассажиры высыпали из вагонов и разбрелись по перрону. Наташа и Аня негромко переговаривались возле входа в вагон, изредка поглядывали по сторонам, поджидая своего попутчика.
- Девушки, вы случайно не меня ожидаете? – шутливо обратился к ним какой-то военный.
Наташа и Аня обернулись, чтобы достойно ответить нахалу, и у них приключился столбняк. Перед ними стоял Пашка в форме курсанта высшего военного училища, судя по количеству нашивок на рукаве, последнего, выпускного курса.
На лице Ани прорезался откровенный восторг. Пашка и "малолеткой" ей понравился, а тут, ко всему, оказался ещё и ровесником. Она отмерла первой.
- Ничего себе… малолетка, – проговорила и радостно рассмеялась умилительным колокольчиком.
А Наташа, как бы стараясь стереть весь негатив и забыть всё, что произошло час назад, вдруг замахала руками и сумбурно принялась оправдываться:
- Ой, Паша, ради Бога прости меня!.. Я столько наговорила тебе гадостей о военных. А ведь толком их и не знаю. Если по правде, верила всем слухам и сплетням...
- Зато высказала о нашем брате всё честно и откровенно, – просто сказал Пашка. – Мне твоя критика, Наташа, не повредит. Постараюсь не быть похожим на тех, о ком рассказывают анекдоты.
- Нет, нет… ты прости меня. После сегодняшнего дня я никогда уже не смогу обо всех без разбору военных думать плохо.
Распрощались. Пашка прошёл к кассам, сделал остановку в проездном билете, и они с Аней двинулись на автовокзал. Ей надо было добираться до города, где строился комбинат.
Автобус уходил через два часа. Аня купила билет. Пашка функцию провожатого выполнил, но расставаться не хотелось, и он предложил прогуляться по городу. Она согласилась. Сдали вещи в камеру хранения и, весело переговариваясь, направились к центру. Взаимная симпатия и юношеская обострённость чувств сделали своё дело. Через час им казалось: они знакомы вечно. Определение "родственные души" как нельзя лучше подошло к этой парочке. Они говорили обо всём без стеснения и опаски, что собеседник неправильно поймет.
В центре города подошли к фонтану и на несколько минут замолчали, любуясь игрой воды и радужных брызг, подсвеченных лучами солнца.
- Молодые люди, не хотите ли сфотографироваться на память? – прервал их созерцание пожилой человек с большим фотоаппаратом, подрабатывавший в самой красивой части города. – Беру недорого, качество гарантирую…
- Да мы бы не против, но в вашем городе проездом и через час уезжаем, – с виноватой интонацией ответил Пашка.
- Дайте мне адрес, и я вышлю вам фотографии почтой, – пообещал фотограф. – Не бойтесь, не обману.
В то время не было моментальной и, тем более, цифровой фотографии, зато было меньше мошенников и больше доверия между людьми. Ребята согласились.
Фотограф попросил их стать у фонтана. Он оказался настоящим профессионалом. Сделал несколько снимков с разных ракурсов. При этом шутил, чтобы парень и девушка раскрепостились и выглядели естественными. Аня и Пашка улыбались, иногда от души смеялись, а он знал своё дело и в нужный момент щёлкал затвором.
После того как расплатились, Аня написала фотографу адрес своих родителей, Пашка – адрес училища. Время прогулки пролетело быстро. Вспомнили об автобусе и двинулись в обратную сторону. При подходе к автовокзалу приумолкли. Встретились, познакомились, и вот уже разлука. Теперь расставаться совсем не хотелось, и Пашка решился внести предложение.
- Слушай, Ань, а чего тебе ехать сейчас на этот комбинат? Сегодня воскресение. Приедешь уже ночью… кому там будешь нужна? Даже переночевать будет негде.
- А что ты, Паша, предлагаешь? – спросила она, и в её глазах заиграли смешинки. – Ты по существу говори, а о том, что впереди меня ждут ужасные трудности, я и сама догадываюсь…
- Вот я и говорю по существу! Поехали к моей тётке в деревню. Всего час езды. Тётка – добрейшей души человек. У неё погостим, переночуем, а завтра в путь!
- А я согласна! – весело ответила она, и обоим стало легко и радостно. Начавшееся в поезде свидание продолжалось…
Тётка оказалась не только приветливой и доброй, но и очень разговорчивой. Пока хлопотала над ужином и кормила "гостей ненаглядных", сумела рассказать все деревенские новости и вытянуть из ребят информацию о них самих и о родителях. Особую любознательность проявила по отношению к новому человеку "в нашей родне" – Ане. Она делала это ненавязчиво, искусно вплетая вопросы в нить разговора. Так же просто и естественно ребята отвечали, как будто прожили с ней всю жизнь. Чуть позже Пашка и Аня пришли к выводу: в тётушке несомненно пропал талант разведчика или сыщика. Ужин был по-деревенски скромным, но домашняя настойка, которой их угостила хозяйка, придала ему праздничный настрой.
После ужина Пашка с Аней отправились на прогулку. Разве можно молодым усидеть в доме в тихий летний вечер? Они ушли подальше от деревни – в поля и луга. Здесь ребята в полной мере испытали чувство, обозначаемое в русском языке словом "воля".
Наедине с природой им было хорошо вдвоём. Они любовались сельским пейзажем, восхищались закатом, жадно глотали настоянный на цветах и разнотравье воздух. Вокруг не было душного, пропитанного запахом раскалённого асфальта города. Не было назойливых, занятых своими вечными проблемами людей. Они не боялись, что кто-то услышит их и как-то неправильно всё истолкует и поймёт. Разговаривали в полный голос. Читали любимые отрывки из стихов любимых авторов, шутили, смеялись, хохотали, не опасаясь, что кто-то за это их осудит. Но и этого показалось мало, и они от распиравших их чувств запели.
Пашка от природы обладал вполне приличными вокальными данными. Анин голос был чем-то схож с голосом его любимой певицы Марии Пахоменко. И когда девушка запела песню из её репертуара "Любовь останется", он подхватил.
Повстречали, мы друг друга у реки,
Знали только гуси-лебеди об этом.
Почему так летом ночи коротки?
Очень близко от заката до рассвета
Но никогда ни в чём не станем каяться,
Любовь запомнится, любовь останется!
Они пели искренне, вдохновенно, раскрепощенно. Не беда, что в песне не хватало слаженности, в их песне была душа.
А потом он запел свою любимую из кинофильма "Судьба резидента". И она присоединилась к нему.
Я в весеннем лесу
Пил берёзовый сок.
С ненаглядной певуньей
В стогу ночевал…
После этой песни замолчали, посмотрели друг на друга… и поцеловались.
А между тем вечер, арьергард длинного, переполненного событиями дня, уже проследовал в историю. В свои права вступала тёплая летняя ночь. Вместе с сумерками надвигалась прохлада. Хотя всё ещё усердно стрекотали кузнечики и надсадно исполнял свою песню коростель, окружающий мир постепенно наполняла тишина. Вылетели на охоту укрывавшиеся от дневной жары комары. Просыпались от спячки ночные обитатели лесов и полей, а вся дневная живность, напротив, устраивалась на ночлег.
Их приютил стог, такой же, как и тот, о котором они только что пели. Аня отдалась ему без всякого жеманства и ложной стыдливости. Их желание было обоюдным, чувства взаимными. Ночь стала венцом встречи. Романтические натуры слились в целое. Они испытали блаженство, счастье, которое приходится познать в жизни далеко не каждому.
После ночи наступило такое же замечательное утро. Им предстояло окунуться в реальность. Её ждала трудная работа на строящемся комбинате. У него заканчивался последний курсантский отпуск. Но в их душах жил праздник. Они не собирались расставаться со своей сказкой. После этого дня и этой ночи не мыслили свою жизнь друг без друга.
Он проводил её до города и посадил на междугородний автобус. Обменялись адресами, чтобы писать друг другу письма. Она дала ему адрес родителей и пообещала, что напишет первой, так как нового своего адреса пока не знала. Он записал в её блокноте свой адрес.
Но ни одного письма друг от друга они не получили. Судьба с помощью нечистоплотных, озабоченных личной корыстью людей поставила преграды.
У Пашки в училище имелась женщина. Благодаря ей он приобрёл опыт в сексе. Маша была на четыре года старше и в амурных делах слыла "профессионалкой". Работала в почтовом отделении училища. Несколько неудачных попыток выйти замуж за "какого-нибудь" выпускника и уехать с ним служить "куда-нибудь" за границу сделали её в курсантской среде популярной. Несмотря на неудачи, она своих попыток не прекращала, постоянно совершенствовала приёмы обольщения неопытных пацанов, за что получила ироничное прозвище – "умная Маша".
Романтичного и неискушённого в любви Пашку она повязала играючи. Правда, будущий офицер считал всё это несерьёзным и наивно полагал, что игры в любовь с Машей лишь поспособствуют его формированию как мужчины.
С Аней всё обстояло иначе. Он влюбился по-настоящему. От девушки исходило притяжение. Ему хотелось на неё смотреть, с ней разговаривать, хотелось прикасаться к ней и целовать её. Было естественное для влюблённого человека желание, чтобы она всю жизнь оставалась рядом. После встречи с ней Пашка решил разорвать всякие отношения с Машей, но выпутаться из сетей опытной жрицы любви ему оказалось не под силу. Содействовали этому и обстоятельства.
Аня не смогла написать сразу после приезда на место работы. Её сумочку, вместе с блокнотом и выданным авансом, украли в заводском общежитии. Позднее она догадалась написать письмо на адрес училища (без литера), но получилось так, что это письмо первой прочитала Маша. Она не собиралась отпускать паренька "на волю" и написала ответ от имени Пашкиной невесты. Объяснила, что беременна от него и у них на днях свадьба. Слёзно попросила больше "их семью" не беспокоить.
О том, что пережила Аня, получив это письмо, можно только догадываться. А Пашка, не дождавшись весточки от Ани, решился написать её родителям, но тоже не смог этого сделать. Таинственно исчез блокнот со всеми адресами. Пашка не знал, что предпринять. Зато знала, что делать Маша. Она и в самом деле забеременела, и этот факт стал определяющим. Ребёнок, правда, так и не родился. За неправедный образ жизни к Маше пришла расплата. Произошёл выкидыш. За ним последовал и приговор врачей – детей у неё быть не может. Но это случилось уже после того, как их зарегистрировали в ЗАГСе.
За всей личной суетой и заботами выпускного курса Пашка всё реже вспоминал ту встречу. В душе он надеялся, что Аня напишет. Но письма не было, и парень проявил слабохарактерность. Юношеский максимализм подтолкнул к ошибке. Не предприняв попыток разыскать девушку и выяснить отношения, он сделал совершенно неправильный вывод. Раз не пишет, значит, не понравился. Значит, он ей не нужен. И замечательный день и незабываемая ночь были и остались только в его душе и его памяти.
А умная Маша своей цели добилась. Она стала женой офицера и после выпуска уехала с ним "служить" в Германию.
После Германии было Забайкалье. Потом Афганистан. Пока воевал, а затем лечился после ранения, Маша сблизилась с гражданским и попросила развод. Она и во время коротких командировок верность ему не блюла, а тут он выпал из жизни на долгих десять месяцев. Павел отпустил жену без особого сожаления.
Ранение было серьёзным. После него осталась хромота. Павла комиссовали и уволили из вооружённых сил. Майор Трофимов остался один. Оторванный от бурной жизни офицера, армейского коллектива, от друзей-сослуживцев, он впал в депрессию и, как это часто бывает, запил. К счастью, продолжалось это недолго. Невероятно, но судьба подстроила встречу, которая заставила задуматься.
В этот день на даче у друга-собутыльника он отмечал чьи-то именины. Отметили основательно. До электрички добрался с большим трудом. Несколько раз падал и изрядно извозил и без того поношенную форму. Форма в таких случаях помогала. В то время у людей в погонах ещё проявлялась друг к другу солидарность, и милиция не трогала.
С трудом забравшись в вагон и дыша перегаром на окружающих, плюхнулся на свободное место. Сидевшая напротив женщина брезгливо поморщилась и отвернула лицо в сторону. Но вдруг резко повернулась и впилась в него глазами.
- Паша?
Он вгляделся в женщину. Отравленный алкоголем мозг работал отвратительно, но ему удалось вытащить из подсознания образ. Узнал в женщине ту давнюю попутчицу в поезде, учителя русского языка – Наташу.
- Да, я! – грубовато ответил он. – Что сильно изменился?
- Не то слово… Что же такое с тобой произошло, что ты стал таким? – участливо, с нотками жалости спросила она.
- А то же, что происходит сейчас со всеми военными!.. Отдал армии молодость и здоровье, и выбросили за борт, как ненужный балласт!
Наташа поняла его состояние, но всё так же спокойно и участливо возразила:
- Павел, мне всегда казалось: настоящий мужчина не должен покоряться обстоятельствам…
- Знаете что? – повысил он голос, – Не надо меня жалеть и учить! Я волен сейчас быть таким, каким хочу!
На них обратили внимание пассажиры. Наташа вздрогнула от его крика. Её лицо побледнело.
- Когда-то ты за один час изменил моё представление о военных в лучшую сторону… Сегодня – сделал всё наоборот!.. – с грустью и сожалением сказала она, встала и пошла к выходу.
Эта встреча сильно встряхнула. Он осознал: как глупо и по-хамски повёл себя с абсолютно невиновной в его бедах женщиной. Стыд, раскаяние и сожаление надолго поселились в душе. Вспомнил поздним умом, что мог бы спросить, знает ли она что-то о своей попутчице. Они в то лето тоже обменялись адресами.
Нечаянная встреча заставила переосмыслить весь прожитый период. Вывод оказался неутешительным: жизнь проходит впустую. У него нет жены, нет детей, значит, не будет и его рода, его продолжения на земле. После ухода в мир иной от него не останется ничего, кроме кучки праха. Он – как волк одиночка. Когда умрут все, кто его знал, исчезнет всякая память о нём. Всё, чем жил, что испытал, что пережил на войне, уйдёт в небытие вместе с ним.
Но одиночество – не повод похоронить себя до срока. Людей, не оставивших потомков, немало, и очень многие из них оставляют память о себе творчеством. Кто – на одно-два поколения, а кто – на века. У кого на сколько хватает таланта. Это тоже выход. У него есть шанс и время всё изменить. Кто там отмечал у него литературные наклонности? Не пришло ли время испытать себя именно в этом деле? За его плечами недолгая жизнь, а событий столько, что хватит не на одну книгу.
Идея захватила Павла. Он устроился на простенькую, без большого объёма работу и начал писать. Для начала о том, что ближе. Об армейской службе, войне, войсковом братстве. Старался писать правду, какую видел. Описывал картины реальные, со всем негативом, чернухой, людскими трагедиями.
Но в этом новом для него деле всё оказалось сложнее, чем думал. Страна разваливалась. Делились писательские союзы. Издательства, журналы кинулись зарабатывать деньги, и "нераскрученные" писатели и поэты никого не интересовали. На практике получалось так, что написать неплохой рассказ или повесть было легче, чем заставить какого-нибудь редактора их прочитать. Столичные литературные снобы презрительно кривили губы: "Ещё один графоман на нашу голову!" И демонстративно отказывались даже просматривать его творения. Павлу откровенно давали понять: он не принадлежит, и никогда не будет принадлежать к писательской элите. Но нашёлся и в этой среде человек. Не только помог с первыми публикациями, а и подучил.
-Ты, Павел, человек русский. Не пиши чернуху, в современной литературе с нею и так перебор. Наелись её люди… Пишешь искренне, честно. Не старайся творить для интеллектуальной элиты…, всё равно не поймут. Пиши для простых людей. Больше добра, оптимизма, меньше подражаний. Всё остальное придёт с навыком.
Попробовал перестроиться. Начало получаться. Появился "свой" читатель. Конечно, те, кто знал, "как надо правильно писать", его нещадно критиковали. За несовершенный язык, за отсутствие в творчестве "высокой" прозы, за смешение жанров, за приземлённость сюжетов и описаний, и много ещё за что другое. Но первые же положительные отзывы простых читателей заставили поверить в свои силы.
Полтора десятка лет минуло, прежде чем пришла известность. Его приняли в Союз писателей. Его книги читали. По ним были поставлены фильмы. Его узнавали. К нему обращались теперь по имени-отчеству.
Но все эти признаки внешнего благополучия не принесли наивысшего удовлетворения. В душе он по-прежнему чувствовал себя брошенным и одиноким, как путник, много дней бредущий в бескрайней пустыне и потерявший всякую надежду на встречу с людьми. Это душевное одиночество превращалось в хроническую, вечно ноющую болячку. От неё не смогли излечить ни популярность, ни внимание и поддержка читателей, ни женщины, с которыми он дважды неудачно пробовал создать семейный очаг. Никто не смог согреть его душу так, как это способна сделать родственная по духу, по-настоящему любимая и любящая женщина.
За эти годы он полностью отвык от динамичной военной жизни. Когда текучка, лишения, постоянная смена обстановки требовали от организма не воспоминаний и осмысления прожитого, а элементарного отдыха. Теперь времени было достаточно.
С особой грустью вспоминал он ту мимолётную, по меркам всей жизни, встречу с "ненаглядной певуньей". Воспринимал этот эпизод как что-то безвозвратно ушедшее в прошлое вместе с юностью и Афганской войной. Ему всё чаще казалось: эта встреча была единственным шансом на счастье, а он этот шанс упустил.
Павел уже не мог вспомнить фамилию, которую Аня записала когда-то в его пропавшем блокноте. С годами потускнел её образ. Он не знал, где она, с кем. Но, видимо, правы те, кто утверждает, что телепатическая связь между людьми существует. При обоюдном настрое человек человека чувствует на расстоянии. Однажды она ему приснилась.
Память вытащила из подсознания лицо. Он видел его отчётливо и ясно. Аня стояла на лугу, улыбалась, протягивала к нему руку и звала к себе. Он шёл к ней, а высокая трава путала ноги и не пускала. Преодолевая сопротивление, всё-таки дошёл до неё, протянул к ней руки, а она вдруг растаяла, как привидение.
В этот день он не находил себе места. Сон вызвал воспоминания прошлого во всех деталях. В голове назойливо крутилась песня, которую они пели на том лугу.
Я в весеннем лесу
Пил берёзовый сок.
С ненаглядной певуньей
В стогу ночевал.
Что любил, потерял.
Что имел, не сберёг.
Был я смел и удачлив,
А счастья не знал…
Слова песни показались Павлу пророческими. Не сберёг и потерял… Эх, если бы… как там в песне поётся:
Зачеркнуть бы всю жизнь
Да сначала начать.
Полететь к ненаглядной
Певунье своей…
Но в реальности обратного хода нет. Он существует лишь в воображении мечтателей и фантастов. Всё в жизни останется таким, каким было на деле, со всеми радостями, печалями, находками, ошибками, победами и поражениями. Ему придётся жить той жизнью, которая получилась.
Истины реальности рождали в душе пессимизм, а мечты и надежда подталкивали и заставляли искать Аню. Наконец, он перестал метаться и решил начать её поиски с города, в котором жили её родители.
Через месяц приехал в этот город на творческую встречу. В первой части зал слушал стихи молодых поэтов. Ему особенно запомнилась стройная русоволосая девушка. Она читала не так громко и не с таким пафосом, как другие, но заставила обратить на себя внимание. Её стихи вызывали чувства, заставляли сопереживать. В них сквозила не показушная правильность, а искренность и чистота. Павел пометил в блокноте фамилию, чтобы в своём выступлении отметить поэтессу.
Его приняли хорошо. Аплодировали, задали много вопросов, расспрашивали о творческих планах. После встречи выстроилась длинная очередь за автографами. Он не отказал никому.
Последней подошла та самая приглянувшаяся ему поэтесса. Павел не мог отделаться формальной отпиской, написал отзыв о её стихах и пожелал новых озарений в творчестве.
Девушка поблагодарила, но не ушла. Она как-то странно смотрела на него, потом вдруг решилась и протянула запечатанный конверт.
- Моя мама – ваша поклонница… Она прочла все ваши книги и попросила меня передать Вам это письмо…
Павел взял конверт и спросил первое, что пришло в голову.
- Почему Ваша мама сама не пришла на встречу?
Девушка с грустью взглянула на него, как на человека, задавшего глупый и абсолютно бестактный вопрос.
- Она две недели назад умерла. Растила меня, мучилась от одиночества и боялась одинокой старости… Вот до неё и не дожила…
Павел увидел, как тяжело ей говорить, понимал, насколько велико её горе, но вместо каких-то слов утешения опять спросил невпопад.
- Отчего умерла ваша мама?
- Рак, – коротко ответила она на вопрос, – за день до смерти мама попросила найти Вас и передать этот конверт, – на глазах у девушки появились слёзы. – Простите…, мне надо идти.
Она ушла. Павел смотрел вслед. Ему было искренне жаль эту девушку, потерявшую самого близкого в жизни человека. Она осталась одна. Её состояние сейчас сродни его одиночеству, и никто в мире, не сможет ей помочь.
Он машинально вскрыл конверт. В нём лежала фотография. На фоне городского фонтана, обнявшись, стояли и радостно улыбались девчонка в пёстрой кофточке и курсант военного училища. Они радовались своему знакомству, своей встрече, счастливой жизни, которая ждала их в будущем.
Фотограф не обманул. Павел узнал эту парочку. Оцепеневший он смотрел на молодые, счастливые лица и не мыслью, а всем существом своим ощутил: их счастье не состоялось.
С высоты жизненного опыта глупо ссылаться на плохих людей, помешавших этому счастью. Одиночества могло не быть. Судьба давала шанс. Они не использовали его. Курсант оказался легкомысленным и безвольным. Девчонка робкой и нерешительной. Так и жили в параллельных мирах, подпитываемые призрачной надеждой. Теперь, вместе со смертью певуньи, умерла и надежда…
Павел перевернул фотографию и прочитал Анину надпись:
"Самый счастливый день всей моей жизни!!!"
А ещё ниже в скобочках была приписка:
"За девять месяцев до рождения нашей дочери".
