КОНОТОПЬСКИЙ ФАУСТ
з рубрики / циклу «рассказы - 1»
Доктор химии и философии, профессор Конотопьского университета Мартын Задока отложил в сторону манускрипт, и устало снял с горбатого носа пенсне. Вечерело.
Лето повернуло на осень, дни стояли ласковые и солнечные, только под вечер со стороны Московии тянуло лёгкой, пока что, прохладцей. Мартын Панасович, сидя в кресле, попробовал потянуться, но тело его было уже не тем, что раньше, оно стало профессорским, а то, другое, юное и лёгкое, осталось где-то в далеком студенчестве.
А посему, приподнявшись и отодвинув в сторону кресло, выпрямился, встряхнул, некогда сильными плечами, Мартын Панасович подошёл к окну и распахнул его створки. И комната утонула в запахах вечернего сада.
Да, жизнь удалась. Две докторских, прекрасная работа, жена – умница, дети – тайная и горделивая надежда. Что ещё надо человеку под солнцем.… Вот, скажите читатель, у вас есть хотя бы одна докторская диссертация? Боюсь, что не у всех, ох не у всех.… А то ведь ещё и так бывает, что в довесок к диссертации получаешь и постаревшую жену, и бессмертную тёщу, и детей, неизвестно от кого. Так, что можем ли мы, чисто по-человечески позавидовать Мартыну Панасовичу? Наверное, можем.
Человек кряжистый и с виду солидный, весь в бороде, как и полагается учёному, Мартын Панасович производил на всех прекраснейшее впечатление, окромя местного батюшки. По дому он расхаживал в широких полотняных штанах, вышитой сорочке, а на даче надевал на голову ещё и соломенный бриль. Человек? Человек. И вот при всех этих его достоинствах, был внутри у Мартына Панасовича некий, как бы это сказать, изъян что ли? Нет, наверное, всё-таки не изъян, потому, что это было нечто романтическое. А романтика у нас вообще - то, изъян или нет? Ладно, чтобы оно там ни было, а было в душе у Мартына Панасовича желание найти и объяснить секрет бессмертия. И носил он в себе эту тайну за семью печатями.
Правда, городок был устроен так, что любая собака, не говоря уже о конотопьлянах, конотопьцах, конотопьичах… Господи, как же правильно назвать жителей такого славного городка?
Скажем просто, очень добрые люди, так вот, не считая собак, все эти добрые люди знали о мечте Мартына Панасовича и между собой называли профессора – Конотопьский Фауст. И только батюшка местной церкви, проходя мимо него, всякий раз крестился, плевал в сторону и ворчал себе в бороду: «Вельзевул».
Вот в таком окружении жил и работал доктор Фауст. И надежда на удачу и бессмертную (!) славу не оставляла его.
О себе он думал немного. Начинал с того, как прославит свою alma mater, да что там alma mater бери выше – город! Сладко было мечтать, как на городок, знаменитый только своими колбасами обрушится ещё и ослепительная, как Тунгусский метеорит (ой нет, нет, не то!), лучше просто – мировая слава! И засияет он ещё и в научном мире! Да что там – учёный мир, об этом будет знать каждый и с самого дня рождения. А всякие Парижи, Гейдельберги и проч., и проч. со своими расстояниями до Конотопи, окажутся в такой глухомани, что и жить в них будет незачем. И все пути обратятся в сторону Конотопи! «Посетите Конотопь – столицу бессмертия!». Нет, наш герой был положительно смел, и не было в нём ни страха, ни упрека. Как и надлежит гению!
Стоя возле окна, Фауст Панасович, вдыхал вечерний воздух, смотрел на заходящее за горизонт солнце, шевелил плечами, сбрасывая кабинетную усталость, и был в прекрасном расположении духа.
И вот тут-то, сзади в комнате, кто-то монотонным голосом произнес:
- Мартын, не мусолил бы ты манускрипт, а?
Мартын Панасович медленно повернулся и оглядел свой кабинет – лабораторию. Никого в нём не было. Книги тихо стояли на полках, колбы, склянки, реторты тоже молчали. Вечерняя тень от Мартына Панасовича лежала на полу, поднималась вверх по стене и подпирала головой потолок. Странная, однако, была тень, худая и длинная.
- Кто здесь? – Спокойно спросил Мартын Панасович.
- Я – монотонно ответил голос.
- Я?
- И ты – тоже, это я – твоя тень.
Задока посмотрел на говорящую тень и подумал: «Ну да, моя тень, не такой уж я и тощий».
- Это верно – монотонно говорил голос – Только вот тень никогда не отображает тело человека, она выражает его сущность.
«Сущность? Тень? Вроде и не пил. Заработался что ли? Ну и ну».
- Нет, не пил, только зря ты манускрипт мусолишь – отвечала тень.
- Да что тебе дался мой манускрипт? – удивился профессор.
Тут надо сказать пару слов о древнем манускрипте. Как его получил Мартын Панасович, не придумать и писателю, а фактом было то, что древний свиток лежал на профессорском столе и манил к себе великой тайной ещё не расшифрованных знаков. И нутро опытного учёного ныло и ныло от предчувствия необычайного открытия. Мартын Панасович даже потел, вглядываясь в столь загадочные письмена.
Письмена обещали новый путь, где не бегала ещё ни одна собака, не говоря уже о коллегах и потому так волнительно было вглядываться в пожелтевший от времени свиток.
- Ты бы подумал, Мартын – опять заговорила тень – зачем глаза ломать над всякой там каббалой, оглянись вокруг и подумай.
- Ну, знание лишним не бывает – пробормотал Задока.
- Как и его печаль – откликнулась тень.
- Что да, то - да – с профессорской важностью подытожил Мартын Панасович.
- Посмотри вокруг себя, эликсир бессмертия разлит везде – не отставала тень.
- Может быть, может быть – отвечал Задока, а сам подумал «А мы в нём купаемся».
- Да, купаетесь.
- И это - океан, река? – хмыкнул профессор.
- Нет, Мартын, это ваша глупость – тень говорила монотонно.
«Глупость» задела дважды учённого. «Ой, ли?» - подумал он.
- Да, Мартын, глупость и бессмертие синонимы.
- Так что же: глупость бессмертна, а бессмертие глупо?
- Верно и то и другое.
- И мой эликсир, значит псу под хвост?
- Вот они – слова не мальчика, но мужа – тень в первый раз позволила себе неясную интонацию.
Мартын Панасович ещё раз оглядел свой кабинет - лабораторию. Плечи его поникли, взглядом он ушёл в себя и что уж там выискивал неизвестно. А солнце, в это время как-то так быстренько упало за горизонт, и тень исчезла.
Через неделю Мартын Панасович, собрав в корзинку все свои химикалии, выехал на дачу и вылил их в дыру отхожего места. А спустя денёк из дощатого нужника дерьмо попёрло, как из дежи хорошо запаренное тесто. На что сосед по даче сантехник Лёва, человек мужской профессии, но Спиноза в обобщениях, заметил: «Да, что ни говори, а Мартын Панасович – голова. Учёный! Можно сказать даже – гений! Это же надо было придумать – из говна делать эликсир! Всем угодил! И на всех хватит».
А городской Фауст, отложив в сторону манускрипт, взял в руки чистый лист бумаги и начертал на нём заглавие: «Метафизика и психо….», а дальше шло что-то уж такое учёное, что простому человеку, и знать ненадобно.
Говорят, диссертацию кропает. Третью. Да пусть его кропает, знание лишним не бывает…
г. Киев, 9 декабря 2010г.
