Четыре минуты
Часть 323.15
– Считай звезды, но только сидя возле меня на диване, а не на окне. Договорились?
– Ладно… – нахмурилась она, скрестив руки на груди.
– Я спать. – я повернулся к стенке.
«Сладких снов…»
– Что ты говоришь? – я посмотрел на неё.
– Раз, два, восемь… Семнадцатая… – шептала она, глядя в окно.
Я уснул быстро. Насколько я помню, в 23.19 я уже смотрел сны. Её сегодня я так и запомнил – на краю дивана, обнимающую колени руками.
«Снова поздний телефонный звонок… Как тогда… Хм, когда тетя приехала? Малыш… Где она? Нет, не может быть, чтобы…»
23.59
Я проснулся в холодном поту. Это сон… К счастью, просто сон… Она так и уснула сидя, обхватив коленки:
– 349… Завтра будет уже 348… А вчера было 350… – бормотала она.
Странно, о чем это?
Часы просигналили полночь:
– Три-ста со-рок во-се-мь… – нараспев прошептала она.
– Малыш, ложись спать. – никакой реакции.
Она до безумия любит природу. Слушать дождь, а то и грозу… Пару раз я чуть с ума не сошел, придя домой, – окно настежь, на улице вовсю рвет и мечет гроза, и её нет! «Вдруг, как в сказке скрипнула дверь», и явилась Малыш. Мокрая, довольная и чихающая. На крыше сидела… Не одни джинсы полетели в стирку после первой же прогулки – маленькая фотографировала цветы…
Кстати, она здорово фотографирует…
А вот и осень постучала в одинокую дверь улетающими ключами птиц.
«Оставь в покое заплаканные окна, не кричи на весь мир об их боли, не царапай замок моей души чужими ключами… Уходи… Не скучай обо мне одиноким закатом… Дай покоя израненным губам… Уйди. Оставь мою печаль только мне.»
Сегодня выходной.
Малыш смутная.
– Ты чего?
– Ничего. Просто.
– А хочешь, на крышу пойдем? – ей это безумно нравилось.
– Не хочу я на крышу, небо низкое.
– Чай?
– И чай я не хочу!
– И наушники у тебя исправные?
– В моем мире все в порядке. Даже чашка чистая.
– Тогда мы идем в парк. Отговорки не принимаются. Давай, одевайся. – пытаюсь её подбодрить.
16.38
– Я уже оделся!
– Я никуда не пойду. – упрямо сказала она.
– Разумеется, так я тебя не пущу на улицу. – беру шапку, одеваю ей, повязываю шарф, застегиваю пальто, обуваю ботинки. – Пойдем.
– Не пойду. – Малыш показала язык и нахмурилась.
– Хорошо. – я взял её на руки и понес. «Надо же, даже не сопротивляется…»
Она нехотя бродит со мной по парку. Чем бы поднять ей настроение?
– Малыш, постой минутку, я сейчас. – я обхожу её сзади и подбрасываю над нами охапку желтых листьев.
– Ах, так?! – она делает тоже самое.
Так и носились по парку, пока она не завалила меня, уставшего, в кучу листьев.
– Все, сдаюсь, давай танцевать! – так лучше, по крайней мере, она улыбается.
– А давай!
Она полюбила осень.
И зиму полюбит…
Только станет ещё грустнее…
Однажды мне приснился тот сон… Опять… Я проснулся. На часах была полночь.
– Вчера было 157… Сегодня уже 156. А я не хочу уходить… А уже 156… – она снова бормотала что-то.
16.22
Сегодня мы катались на катке…
Она не отходила от меня ни на шаг, я все время ловил её, а она закрывала глаза руками.
Удивительно, она может сидеть на восьмом этаже, открыв окно и свесив ноги на улицу, стоять на краю 15-этажного дома, но до безумия боится падать с высоты собственного роста…
Ей понравился снегопад – «как будто прилетает много-много ангелов… ….печально, но очень-очень красиво». И снежинки ртом ловить ей тоже нравится. Ну, ничего, чай с малиной тоже придется «понравится».
– Постой. – попросила она. Моя рука со снежком наготове опустилась. Малыш подошла и бережно убрала мне снежинки с ресниц: – У тебя это… Шарф… развязался… – она стала на носочки и поправила его. Я стряхнул снег с её локонов и легонько поцеловал. Маленькая ответила. А потом запустила снежком в меня и бросилась бежать, смеясь… Чудная! Потом мы в снегу вывалялись…
«У неё всегда холодные руки и губы…»
Вот и Новый год подкрался…
Она потянула меня на крышу с бутылкой шампанского.
23.47
– Пиши желание. – скомандовала она, протягивая мне лист бумаги и ручку. Я послушался.
– Сверни в самолетик и запусти. Оно исполнится. – уверенно сказала она.
– А ты пробовала?
– Я так сказала. Я хочу, чтоб оно исполнилось. А значит, сбудется. – засмеялась она.
«Она.» – я запустил самолетик.
Ещё мы запустили связку воздушных шариков и обрызгали мир шампанским. Это был самый счастливый Новый год в моей жизни.
А на Рождество отключили свет.
И пока меня не было дома, она зажгла много-много свечей по всему дому.
– Сколько их?
– 120. Завтра будет 119… Не задерживайся больше так, пожалуйста… – попросила Малыш, протягивая мне бокал горячего вина (весьма кстати, я продрог):
– С Рождеством, маленькая…
И снова, здравствуй весна..!
04.22
Она разбудила меня:
– Назови меня.
– ?! – я сонно таращился на неё в недоумении.
– Ну, имя мне придумай.
– Ариша?
– Буду Аришей, значит… Если меня не станет… – она говорила тихо-тихо, и очень быстро. – Назовешь так дочь… Ладно? – она захлопала ресницами.
– Что за глупости, Риша! – я обнял её покрепче – моя футболка стала мокрой. – Мне закрыть глаза?
– Зачем? – она посмотрела на меня, вытирая глаза.
– Ну… Чтоб никто не видел… – смутился я.
– Я не скрываю своих слез от тебя. Ты их все равно забудешь. Скоро совсем. Сегодня уже 2… – она как- то безумно улыбнулась, бросив пустой взгляд на тень от абажура.
– Маленькая, о чем ты? Что за глупости?! – это было невыносимым.
– Не важно… Тебе это не нужно.
Это изрядно меня рассердило:
– Можно, я сам решу, что мне нужно, а что нет?
– Жаль, что на тебе нет шарфа, который можно было бы поправить… – задумчиво прошептала Ариша.
Я откинул её волосы со лба и бережно коснулся губ. Чудная… Разве нужен предлог для любви?
Так я и просидел с ней в обнимку до утра – не хотелось тревожить её сон.
08.12
– Ты опоздаешь… – она стряхнула сон с ресниц. – Иди в душ.
– Как скажешь, Малыш…
Я направился в душ.
Как год назад, она облила футболку чаем… Хотела, чтобы я поскорее вернулся домой. Как тогда, за окном был безумный ветреный апрель…
17.30
Птицы вокруг снова обсуждают новости весны, дети смеются… Солнце прыгает с девочками в «классики», мальчишки гоняются наперегонки с ветром… Жизнь..! Даже рабочий день не такой тяжелый.
Какое счастье, когда дома тебя кто-то ждет! Да, я счастлив, несомненно.
– Ариша, я дома.
Никто не ответил.
Слава Богу! Она всего лишь слушала музыку!
«Малыш всегда слушала музыку на полную громкость и в наушниках…»
Я тихонько подкрался сзади, поднял её на руки и начал кружить. Надо же… Обычно она крепко обнимает меня, зажмуривает глаза и просит поставить её на пол, а в этот раз подняла руки вверх и радостно сказала:
– Я лечу! – чмокнула меня и слезла с рук. Посмотрела по сторонам и серьезно сказала: – Я хочу, чтобы меня помнили потом. Случайно, не замечая того, но все же… Я хочу подарить тебе свой мир. Правда, он крохотный… В ладонях поместится… Но все равно, держи. – она поставила мне на ладонь свою чашку, повязанную бантиком из наушников. – Это мой мир. Теперь он твой.
«Очередная ночь. За ней будет утро. Ещё один день. Миллионы людей откроют глаза и посмотрят за окно. Но это будет потом. А сейчас – сейчас просто бессонница.
Просто бессонница. Очередная. От очередной чашки кофе. И ты будешь не спать, не придумаешь, куда деть мысли... Потом устанешь. И Гипнос возьмет свое – ты забудешься сном. А потом даже не вспомнишь, где закончилась бессонница, и ты переступил порог снов. Но и это будет потом. Потом – это через час, может два, может больше или меньше. Но потом.
А ты живешь сейчас. Сердце отсчитывает время. Ты дышишь. Думаешь. Вспоминаешь. Чувствуешь. И это все сейчас. В эти секунды. Ты сидишь на смятой постели. И не спишь. Но это ты.
А я? А я просто сон. Чужой сон. Бред. Выдумка, фантазия, наваждение... Сон. Чужой. Даже не мой собственный. Нежным шепотом по коже оставлю след, которого утром не станет... Сведу с ума полутенью улыбок: ты никогда не разгадаешь этой загадки. Я постучусь одинокой птицей в окно среди ночной мглы. И стану ответом на брошенный судьбой вызов. Останусь тенью нежности на твоих ресницах. И может, быть тогда ты поймешь. Что ты поймешь? Это уже не важно. Главное, чтобы ты об этом помнил.
А я просто буду дальше рисовать небо, солнце... Я нарисую их из снов и улыбок. Из мечтаний. Нарисую закаты и рассветы... Только вот рассветы ты все равно не увидишь, ты ведь спишь в это время... Ну и ладно, я все равно буду их рисовать.
А ещё, ещё я нарисую счастье. Такое... Большое... Ну, вот такое... Вот, как объяснить-то..? Ну вот закрой глаза, и ты его увидишь. А ещё я буду рисовать вечера воспоминаниями...
А ещё, если ночь будет пасмурная, я попрошу у неба маленький кусочек, разгоню на нем тучи и нарисую звезды. Для тебя. Чтоб ты не скучал, когда ночью не спится. Это ведь наверно очень грустно и одиноко? А я разрисую мир, и тебе будет веселее. И ты будешь улыбаться. Правда, я не увижу этого, ведь я буду спать... Зато я буду наверняка точно знать: ты улыбаешься.
А ты главное не забывай об этом. Ты просто помни. Помни рассветы на губах и шелест страниц ночи. Просто помни. А я обещаю, я буду рядом. Я просто стану твоими воспоминаниями.»
– Маленькая… – я так люблю её.
Странный сегодня день… Так тревожно на душе. Риша грустная, хоть и старается сделать вид, что все в порядке… Как-то не так… И небо хмурится с утра, и птицы шумят неспокойно…
– Не задерживайся, пожалуйста… Сегодня ведь… Пожалуйста, не задерживайся…
– Маленькая, я постараюсь. Сейчас много работы, там клиенты попались такие…
– Все равно… И ещё… Возьми мой мир с собой. Помни…
– Да, хорошо… – я в спешке взял «её мир» и выскочил из квартиры.
16.42
День шёл явно наперекосяк. Клиенты скандалили, начальство на нервах, Ирка, выдра, целый день язвила, все валилось из рук. Непонятное чувство угнетало и поглощало изнутри. Под конец я разбил «её мир»… Вообще… Идиот…
17.30
Я уже должен был быть дома. Она, наверно, скучает…
Так, красный свет… Нужно подождать. Мобильный звонит… Странно, соседи что ли?
– Да?
– Максим, давай скорее домой, тут твоя Арина вентиль газовый не перекрыла, когда чайник грела… Отравилась, тут к вам скорая приехала.
Красный, зеленый, фиолетово! Я задержался на 4 минуты!
Красный…
Не знаю, который час…
Кафельные стены, белые шторы…
Какой сегодня день? Без понятия. Вообще, как я сюда попал-то?
– Максим, как Вы себя чувствуете? – ко мне обратилась молодая медсестра.
– Да нормально, вроде… А почему я здесь?
– А Вы ничего не помните?
В ушах странно зашумело, а в глазах потемнело. Я зажмурился и резко открыл глаза, судорожно вдохнув:
– Практически. – перед глазами носились обрывки каких-то событий: ощущение дождя, звук разбивающейся чашки, визг тормозов, рингтон мобильного телефона, образ какой-то девушки, которую я не знал, но отчего-то безумно хотел видеть.
– Вы под машину попали. Потом клиническая смерть. Мы и не думали, что Вы выживете. Четыре минуты… Уже когда думали констатировать смерть, сердце неожиданно забилось. Вы в рубашке родились. Это чудо.
– Ага… – я определенно не слушал её.
– Там из Вашей квартиры девушку скорая в тот же день забрала. Она отравилась газом… Она Вам кем доводится?
– Вы о ком? – какая у меня там девушка в квартире?! Я один живу!
– Как же… А, ну, ладно. Сами разберетесь. Вот, кстати, и она… – медсестра указала рукой на вошедшую фигуру: белый халат волочился по полу – девушка была невероятно хрупкой. Та девушка… Из кадров… Растерянный, несколько испуганный, взгляд и вздрагивающие плечи.
– Арина, подождите секундочку за дверями. – попросила медсестра. Девушка спокойно вышла. – Вы осторожно… Мы её еле откачали. Хорошо надышалась. – сказала она тихо и серьезно, внимательно глядя мне в глаза.
– Ммм… Да… – неопределенно пробормотал я, нервно отводя взгляд.
Медсестра вышла, и зашло хрупкое чудо по-имени Арина… Я не знаю, кто она. Может, не помню? Может, и так. Но я безумно её люблю.
– Знаешь, твоё желание сбылось… – тихонько прошептала она, втупив глаза в рукав халата, который нервно теребила руками. – Я остаюсь. – сказала она ещё тише. – Это ты… Желание загадал, и меня тут оставили. А я должна была быть там уже два дня как…
– Маленькая, о чем ты? – я восторженно взял её за руку, и не понимал происходящего. Мне стало легче. Просто потому, что она сидела рядом, говорила со мной…
– Ты не помнишь меня. – она строго посмотрела мне в глаза. – Только врать не надо. Я знаю, что ты не помнишь. – она захлопала ресницами, опустив взгляд. – Знаешь, нельзя путать…
– Риша, ты о чем? – удивительно… Как мне её не хватало.
– Ну… Люди любят называть привычки любовью… Именно любят, а не привыкли. Ведь привычка – это слабость, а любовь… А ещё часто, когда хотят уйти, почему-то уходят через окно, а не дверь. Странно… Не правда ли? – она вопросительно посмотрела на меня.
– Знаешь… Я хочу сказать…
– Знаю, ты любишь. – перебила она, подходя к окну. – И я тоже. – бросила, не оборачиваясь. Так тихо, я едва расслышал.
– Откуда?
– У влюбленных людей глаза другого цвета…
– Какого?
– Красивого. Как у нас с тобой. – Ариша помолчала с минутку, подошла ко мне и показала сжатый кулачок: – Что здесь, как думаешь? – она хитро заулыбалась, склонив голову набок.
– Бабочка! – вырвалось у меня. Сам не знаю, почему.
– Угадал… – она рассмеялась и открыла ладошку. Там, правда, сидела бабочка.
А за окном хохочет дождь…
