Четыре минуты

06.48 

«Утро снова прокуренное непонятно чем. 

Как же не хочется вставать! А ничего не поделаешь, нужно. Ладно… На выходных отосплюсь… Ииии… ррраз! Есть… Слез с постели. Что там дальше? Отжимания и пресс… Да, без этого никуда.» 

Солнце барабанило по стеклам, его лучи во всю прыгали по шторам, а птицы обсуждали… Кажется, очередную премьеру. Но это уже не так важно. В общем, проехали! 

Кстати, о «проехали»… Автобус выплюнул пассажиров, превратив их в обычных прохожих (а может и необычных, но это уже не наше дело), поглотил новых и пополз дальше по однообразным пыльным дорогам. 

«Брр… Холодный душ… Зато бодрит… И чайник засвистел. Чуд-не-нько!» 

Я зашагал на кухню, на ходу вытирая голову. 

Не люблю я утро вторника и это непонятное предчувствие, которое теребит сердце. Нет, день вроде красивый… Но такой прокуренный… Густой какой-то. А! Черт с ним со всем, опоздаю ещё… 

17.22 

Я возвращаюсь домой. Немного уставший, в предвкушении того большого мая, который следует за стеснительным апрелем. 

Какой-то ветер… Холодный. Не люблю ветер. 

Ступеньки, ступеньки, ступеньки, ступеньки и пролет. Моя квартира. Ключи…  

«Куда же я их дел? А, вот. Хм… Интересно, не поворачивается… Кааак?! Дверь-то открыта! Но я точно помню, утром закрывал… Да, точно, ещё брелок зацепился за ручку… Нет, это мне не очень нравится. Ещё и сквозняк в квартире…» 

На подоконнике в кухне сидело какое-то чудо. Не знаю, в хорошем или плохом смысле слова… Хрупкая девушка, лет двадцати, наверное… Белые, именно белые волосы, волнистые, почти до талии. 

Она повернулась ко мне – от сквозняка дверь захлопнулась, и это привлекло её внимание. Огромные синие глаза, маленький носик, красиво очерченные небольшие губки. Словно кошка, она испуганно соскочила с подоконника и посмотрела на меня с детским интересом и оттенком страха. 

Все ещё держась за подоконник, наклонила голову слегка в бок и стала разглядывать меня. 

– Девушка, Вы, простите, кто? И как Вы вообще сюда попали? – я первый очнулся. (Восьмой этаж все-таки, да и вошла она, судя по всему, через дверь.) 

Она все так же несколько недоверчиво с интересом рассматривала меня. Вдруг это чудо рассмеялось само с собой, обняло себя за плечи и мечтательно прикрыло глаза: 

– Ветер… Прохладный слишком… Кажется, я немного простыла. – сказала гостья, все так же не открывая глаз, сжимая самое себя в объятиях. В подтверждение своих слов она забавно чихнула и, наконец, открыла глаза, мило растерянно улыбаясь. Я растаял и рассмеялся: 

– Сейчас я поставлю чайник. – я наконец рассмотрел хрупкую очаровательную фигурку, затянутую в светло-голубые джинсы-клеш и белую маечку: действительно, как тут не простыть-то, сидя в таком наряде на сквозняке?! Поставив чайник, я принес плисовый плед и протянул ей: 

– Ты, наверно, продрогла? 

Она нерешительно стояла, склонив голову на бок, и прищурившись, размышляла, сделать ли шаг, чтобы взять предложенное тепло. На минутку, оторвав руку от губ, она уже была готова протянуть её за пледом, но так и не выпрямила колено, чтобы шагнуть навстречу. Так и стояла, словно олененок, на грани между доверием и инстинктом самосохранения. Я не выдержал и осторожно подошел к ней. Она все так же стояла и смотрела мне в глаза. Я бережно закутал её в плед. Засвистел чайник. Я повернулся к плите. Гостья звонко рассмеялась. 

«Ндаа… Кто она, как сюда попала… Предчувствие не обмануло». – пронеслось в голове. 

– Чай будешь? – вполоборота бросил я, наливая себе в чашку. 

– Ага… – рассмеялась она, теребя бахрому от скатерти на столе, словно котенок. 

Вдруг я заметил чужую чашку у себя на столе. Белую, забавную такую, с медвежонком. Если предположить, что предмет принадлежит гостье, он довольно большой для неё. Я невольно улыбнулся. Видимо, она не допила шоколад. Я взял чашку, чтобы вымыть её и налить чаю… Такой реакции я не мог предположить! 

-Не трогай мой мир! – она подскочила ко мне в мгновении ока, вырвав чашку из рук. В глазах был смешан гнев с обидой. Совсем как у детей. Я оробел: 

– Я только вымыть хотел и чаю налить… 

– Я сама! – она оттолкнула меня от мойки, вымыла чашку и стала наливать чай. 

– Осторожно, чайник только закипел… Тяжелый. 

Она лишь сконфужено промолчала, все ещё отходя от той вспышки, что кто-то (подумать только!) взял её чашку. 

– А как тебя зовут? – осторожно поинтересовался я. 

Безмолвный удивленный взгляд в мою сторону: 

– Это ты мне? 

-Ну да… – я заулыбался. – Своё имя я знаю. 

– Не знаю. – она пожала плечами. 

– Как так? – мой черед удивляться. – Ты что, память потеряла? 

Она повернулась ко мне, все так же наливая чай: 

– Сам ты память потерял! – она показала мне язык. – У нас там нет имен. 

Она облилась чаем. На футболке красовалось пятно с ладонь. 

– Ну вот… – она посмотрела на футболку, разводя руками. Плед соскользнул с плеч. 

– Я тебе свою могу дать. Хочешь? 

Она недоверчиво посмотрела: 

– А твоя это… Теплая? – она решительно подошла и ткнула пальцем мне в живот. 

– Ну… Не знаю… – я не знал, что она имеет в виду. – Подожди. 

Я принес ей чистую футболку. 

– Нет, эта холодная. 

Я принес свитер. Может, она имела в виду что-то потеплее? 

– И эта штуковина тоже холодная. – она сердито посмотрела на меня, мол, что тут непонятного? 

Я показал ту футболку, которая была на мне: 

– Тогда, может, эта? 

– Может и эта… – она с вызовом посмотрела на меня. Смешная... Мышцы у меня, благо, подтянутые, футболку при девушке снять нестыдно. (При этой мысли я довольно улыбнулся.) 

Спокойно сняв футболку, я протянул ей, наблюдая за её действиями. Она взяла, посмотрела внимательно… Потянулась снимать свою. 

– Мне отвернуться? – спросил я. 

Она удивленно посмотрела в ответ и повернулась ко мне спиной. Сбросила футболку. У меня отвисла челюсть, и хромая попрыгала по паркету. На спине, на уровне лопаток, было две кровавые ссадины. При том белая футболка на спине была абсолютно чистой. Я тихо подошел к ней и осторожно коснулся ссадин пальцем: нет, кровь была запекшаяся уже. Она вскрикнула и обернулась, так и не натянув футболку на спину: 

– Больно! 

– Прости, я не хотел… 

Она обернулась и надела футболку. 

– Откуда у тебя эта идиотская привычка делать больно ненарочно? 

Мне стало стыдно. В голове пронеслись кадры с самого детства: как хамил родителям, как с девушками получалось… Потом в голове всплыло воспоминание, как я узнал о том, что родителей больше нет… По щекам покатились слезы. Я сел прямо на пол и уткнулся в колени. 

От её прикосновения по телу пробежала электрическая дрожь. Я поднял голову и посмотрел ей в глаза: 

– Не стоит, это лишь воспоминания. Понимаешь? Уже ничего не изменить. Ты не виноват. Научись прощать себе чужие ошибки. Договорились? – она говорила тихо и спокойно. – И вообще, чай уже холодный… – она заулыбалась. 

Мы допили чай. Она мне рассказала несколько историй, так и не ответив, как её зовут и откуда она. 

Было около одиннадцати вечера: 

– Тебе постелить на диване? 

– Зачем? – она удивленно посмотрела на меня. 

– Эээ… Ну, спать. 

-Ааа… – она рассмеялась. – Я ещё на звезды хочу посмотреть. – она попыталась открыть окно, но у неё ничего не получилось. Я стоял и с интересом наблюдал, тихонько улыбаясь. Нет, ухмыляясь даже, я бы сказал. 

– Нет бы, помочь! – она капризно поджала губы и скрестила руки. 

– Айн момент, леди! – подмигнул я, чтоб хоть чуточку смягчить её упрямый детский гнев. Она всё ещё пыталась нахмурить брови, но нижняя губа задрожала, и на щеках проступили ямочки – заулыбалась. – Ты будешь сидеть на подоконнике? 

– А ты как думал? – чудо торжествующе посмотрело на меня, словно я спросил что-то совсем очевидно-естественное, вроде «дважды два». 

– На улице холодно. И сидеть простуженной на подоконнике с открытым окном… – я посмотрел ей в глаза. Она подумала с минутку, потом обняла себя за плечи, и мечтательно прикрыв глаза, произнесла нараспев полушепотом: 

– Фут-бол-ка тёёёпленькая… – чудо довольно заулыбалось, принюхиваясь. Странно, ведь мой парфюм не очень стойкий, и выветрился уже вроде… И футболка чистая… Я осторожно спросил: 

– Запах нравится? 

В ответ она промурлыкала, не открывая глаз, сильнее вдыхая запах: 

– Дааа… У некоторых людей очень приятный заааапах… – вдруг чудо забавно чихнуло, открыло глаза, и словно кошка, выискивающая добычу, осмотрелось по сторонам. 

– Возьми плед? – протянул я одеяло. Она постояла, размышляя, а затем рывком, чтобы сохранить максимальную дистанцию между нами, выхватила кусок материального тепла из моих рук. Гордо отвернулась и ловко вспрыгнула на подоконник. Я повернулся и направился спать. 

– Спокойных снов. – бросила она вслед, даже не поворачиваясь. 

03.42 

«И какого черта мне не спится?!» 

Я вспомнил вчерашнее происшествие. Приснится же такое! Я пошел в ванную, чтобы умыться. Как-то нехорошо и смутно, голова кружится… Я неуверенно ступил на пол и удивился – по ногам потянуло холодом. 

Проходя мимо кухни, я обалдел окончательно – это был не сон. Открытое окно, небо едва светлеет, последние звезды… И гостья из вчерашнего сна – спит, сидя на подоконнике! Как она не свалилась-то оттуда?! Восьмой этаж! Нет, всё-таки нужно было настоять и уложить её спать. Звездочёт, тоже мне, выискался… Я осторожно взял её на руки и уложил на диван: 

– Зонтик не забудь… – пробормотала она спросонку. Я не придал этому особого значения, мало ли что приснилось. Да и погоду обещают солнечную.