Два одиночества
Рассказ-фантазия
- Ежи-и-и-к! – Кричу я в туман. Он отвечает мне звонким эхом. А затем так чудно и банально из мглы:
- Медвежо-о-о-нок! – Снова пересмешки эхо и лукавая тишина. Только шепот моря, шорох его пенного подола и медово-липкого песка под приближающимися шагами. Еще мгновение и атласный занавес утреннего тумана будет разорван силуэтом.
Заспанная тишина осторожно растрогается страстными признаниями, назойливая прохлада расплавится в пламени жадных поцелуев, когда одно худое одиночество, блуждающее истоптанным пляжем, споткнется... И рухнет от жажды в объятия другого, такого же, обессиленного ожиданиями, одиночества.
Ах, этот туман… Случайная кулиса от любопытных зрителей авантюрной любовной пьесы на песчаной сцене берегов Черного моря. Браво! Браво! Рукоплещет рассвет, бесстыже касаясь солнечными пальцами прелестных изгибов горных вершин.
- Я так ждала…
Сердце начинает торопиться куда-то, танцует невпопад, как первый раз, и щекочет, щекочет в груди что-то сладкое, мягкое и очень странное. Измучилась, истосковалась, заждалась…
- А я скучал…
Губы жадно и торопливо трогают лицо, шею, плечи, стараясь поскорее утолить невыносимую любовную жажду, напиться моим телом до забвения и целовать неустанно, забывая дышать через раз, задыхаясь от переполняющего желания.
Рассвет украдкой потревожил наш дуэт. Конечно, он прекрасен. Только всегда приходит без звонка, он как ушат ледяной воды на охмелевшие головы, как прозрение для двух незрячих сумасшедших. Гонит домой. Бежим, как пойманные врасплох любовники или нашкодившие от безделья дети. Зато счастливые по-настоящему. Туман растаял и осел у ног надменных скал. Только в наших, забытых на время головах, остались его мутные, путающие мысли, следы.
Может кофе? Ароматный волшебный кофе… Именно этот, что так настойчиво манит горячим шлейфом к тихой прибрежной кафешке. Как безвольных пленников завлекает невидимым жестом и усаживает на соломенные стулья за круглые кукольные столики. В белоснежных чашках только стынет бодрящая ночь, а в душе уже разгар бразильского карнавала.
Судьба… Наверное предрешено нам избить все ноги в тщетных поисках, изранить в кружева сердца разочарованиями, чтоб научиться жить с собой и для себя, прежде чем встретится на каком-то краю беззаботной Вселенной тот или та. Половинка. Лунная краюшка, которой до волчьего воя недоставало дремучими ночами. Потерянная шерстяная варежка, по теплу которой изголодались объятьями руки. Красивая чашка с отбитым ушком, с которой есть, о чем помолчать, когда уже вечность никто не звонит и не пишет. Простая и неприметная, абсолютно ничейная, но такая нужная половинка, в которой все это время пряталась огромная и неизведанная Моя Вселенная.
Уютная бухта которое утро подряд безропотно ждет наших клубничных свиданий. Наверное, она уже привыкла к ним и точно знает, когда я проснусь и, кутаясь в пеструю шаль, осторожно проберусь босоногая на тайное предрассветное рандеву. Эта бухта видела не раз, как покорно стою, волнуюсь в ожиданиях грядущего счастья на пустом берегу. Издалека похожа на Ассоль, которая преданно встречает в сумрачной мгле долгожданный одинокий алый парус.
Вот-вот воскреснет призрачный мираж вдали. Я вздрогну радостной струной. Это, конечно же, не Грей. Заветный образ, как живая скульптура Аполлона, торопливо зашагает на встречу тоскливому силуэту в легкой пестрой шали. Два одиночества сначала встретились, потом слились в одно и растворились друг в друге, как тени. Без остатка, без стыда и без сомнений, на время забыв собственные имена и упорядоченные жизненные цели. И уже плевать на нравственно ворчащую волнами бухту, пускай завидует. А когда знойное солнце дорастет медными прядями до пляжа, нежность не будет исчерпана, чувства не высохнут вместе с росой, а страсть лишь немножко устанет гореть. Просто опять родился новый день.
Наши тела гуляли грустным парком, а души наслаждались диковинной по красоте природой. В ее живом окружении мало-помалу просыпаются первобытные инстинкты. Тогда уже совсем не помнишь слов. Красноречивее за них случайный взгляд или воздушное прикосновение. Вдруг начинаешь понимать таинственное многоголосье тишины. Среди букетов разнотравья, под кронами старинных деревьев, в трогательной музыке кукушек и сверчков мы наконец-то жили.
Ты обещал мне показать, как в синем озере купаются феи. Как жаль, мы не успели их застать. Они разлетелись по своим волшебным делам и, возможно, вернутся только на склоне дня. Интересно, они снимают крылья перед сном? Именно здесь мы снова научились верить в чудеса и стали свидетелями одного из них – рождения неведомого ранее безымянного чувства.
Как трудно расставаться. Пока-пока. И снова не уходим. Недоцелованные, недообнятые, недосмотренные – каждый в своем люксовом логове, которое в последние дни напоминает одиночную камеру. Пока-пока. Всего два шага, а я уже скучаю до изжоги. Еще не ушла, а уже мечтаю вернуться. Главное, не оглядываться, иначе придется начать все сначала. Ах, как красив закат, когда в нем ты. И как мучительна и долговечна ночь, когда в ней тебя нет.
И снова утро. Почему же мы так полюбили утро? Проснулась, по привычке думая о нем. Даже во сне он, как злодей, пробирается в гости и любит так, как не умеет никто, дарит ласки, которых еще не придумали люди и убегает с пробуждением, забыв вернуть обратно мои мысли. Опять лечу туда, где мой последний грешно-дивный сон имеет миллион и ровно один шанс стать приторно-сладкой реальностью. Побережье встречает знакомым туманом, который укроет с головой своей пеленой неизвестности.
Заждался? Согрей меня, раскали, чтоб даже море закипело от возбужденного жара. Будь жадным, забирай всю-всю-всю, чтоб ни крошки не осталось на песке. Выпей до последнего вскрика, чтобы сил не нашлось даже думать, что это не та самая любовь. Наглый рассвет бессовестно сдернул туманное одеяло, обнажив наши тела и чувства. Бежим не озираясь! Пусть потешается развратник, потом растает, превратившись в день. Ты посмотри, какой хвастун, как он раскинул над поляной радугу, любуется.
Айда рыбачить! Под вечер вышли в море на яхте. Рыбалка как-то сразу не задалась. Едва ли солнце стало прижиматься к горизонту, весь мир исчез. Остались только двое – безудержная страсть и необузданное желание. Вступили в схватку, кто кого. Всю ночь кружили нас в своем колдовском хороводе, встречая слезами финального экстаза наше последнее утро.