Кривые Ноги

На пороге сельского магазина выросла фигура высокого рыжеусого мужчины в сером пиджаке с отрешенно тупым, не предвещающим ничего хорошего, выражением лица. Это был Василий Иванович, или просто дядя Вася. 

– Перестреляю, – заорал он, быстрым и ловким движением извлекая из-под полы охотничью двустволку, которая впрочем, уже давно не соответствовала своему первородному названию. 

История превращения двустволки в одностволку, а точнее в полуторастволку, очень коротка и для более глубокого вразумления личности нашего героя настолько наглядна, что автор не может отказать себе в удовольствии поведать читателю ее нехитрые подробности. 

Это случилось, когда Васятке было от роду не более шести с половиной лет. В отличии от своих сверстников, среди особых примет которых значилось классическое ”от горшка два вершка”, он к тому времени явно форсировал события, чем очень удивил сородичей и знакомых, а особенно врачей, не на шутку заинтересовавшихся его феноменом. Уже полутораметровый дошкольник продолжал расти, что называется не по дням, а по часам. Причём как в физиологическом, так и в умственном отношении. Головоломки, ребусы, кроссворды, разные интеллектуальные задачи он щелкал с эйнштейновским задором и легкостью. И все, бы хорошо, и не миновать ему всемирной известности, если б не одно но ... Шестилетний парнишка, осваивающий интегралы, упорно не хотел или не мог усвоить более простых и наглядных вещей. Первым аномалию подметил дед Матвей, застав однажды внука, когда тот с обескураженным видом пытался натянуть штаны. Пол года вся семья билась над проблемой, как научить Васятку застегивать пуговицы и завязывать шнурки на ботинках уже 40-го размера. Усилия были напрасны. 

Дальше – больше. Юный гений превращался в полного идиота, когда у него возникла потребность налить воду в чашку, сорвать с дерева яблоко или есть вилкой. У полторы десятка педиатров и психиатров трещали головы от умственных потуг, когда они старались втолковать ему, что у табуретки нет спинки, и как правильно используют шапку. Первая щетина насмерть перепугала родителей ребенка. Ни отец, ни мать не сомневались – бритву вундеркинду не освоить никогда. Всем стало понятно – катастрофа вот-вот должна настигнуть несчастного гения. 

И тут приключилась история, ради которой, собственно говоря, и было прервано повествование.  

Васяткина глупость, которая прогрессировала такими же гигантскими темпами, как и гениальность, подгоняемая любопытством, натолкнула его на замысел, который по его мнению должен был потрясти мир. Прихватив из дома новенькое отцовское ружье, мальчик побежал на стройку, чтобы испытать его на прочность столь же необычным способом, как и он сам. Там, выждав пока разнеженные ласковыми лучами весеннего солнца строители, как всегда уснули посреди рабочего дня, Васятка подкрался к включенной бетономешалки и бросил в её бурлящую пасть принесенное с собой оружие. Через минуту та чихнула, задымилась и, как оказалось позднее, затихла навеки. Один из рабочих, извлекший покореженное ружьё, узнал чьё оно и с диким воплем бросился за мальчиком, который стоял рядом, развесив уши и гордо деря нос вверх. Расправа была короткой. В итоге двустволка осталась с одним стволом, а сознание ребенка начало неумолимо трансформироваться. 

Успехи были налицо. В туалете Васятка снимал штаны значительно быстрее чем раньше, зубной щеткой он уже не вертел во рту, как сверлом, а аккуратно чистил все свои 32 зуба, успевшие вырасти еще в первой пятилетке. Не возникало проблем ни с открыванием дверей, ни с натягиванием носков, ни даже с бритвой. 

Все искренне радовались этому неожиданному изменению. Снова начались разговоры о мировой славе, которая ждет не дождется чудо-ребенка, о книге рекордов Гиннеса, о будущей знаменитости. Но когда эйфория и всеобщая зависть достигли своей наивысшей точки подобно туче в солнечный день родным и знакомым, близким и не совсем показалась обратная сторона медали, навсегда перечеркнувшая надежды на сладкую жизнь без сомнения ожидающую юное дарование. 

Буквально за несколько месяцев гений начисто утратил все навыки в областях само перечисление которых несомненно приведет Вас, дорогой читатель, в ужас и недоумение. Скажу только, что последней покинула бесценную когда-то голову малыша таблица умножения, а чуть раньше – умение писать и читать на всех 32 языках, которыми он владел досконально. Налицо был умственный коллапс и онормальнивание мальчика. 

В первый класс Васятка пошел здоровенным детиной с умом семилетнего ребенка. Дальнейшее его развитие происходило вполне нормально и к двадцати годам он уже ничем не отличался от своих сверстников. Со временем эта история забылась, но жизнь нашего героя еще не раз подтверждала, что врожденный дар не исчез бесследно, что корни прошлой гениальности, как впрочем и глупости, остались и периодически пуская молодые побеги возможно стали главной причиной тех переплетов, в которых ему удалось побывать. 

А теперь вернемся из прошлого обратно на место событий, покинутое нами в тот момент, когда слетевшее с уст дяди Васи слово: «Перестреляю» послужило толчком для забавного зигзага в жизни его самого и всей деревни, носившее неприглядное на первый взгляд название - Кривые Ноги. Почему? Об этом позднее. 

Деревенский магазин сооружали в лучших традициях советской архитектуры параллельно-перпендикулярным способом. Полностью стеклянный фасад высотой в три человеческих роста, украшенный отнюдь не маленькой вывеской «Продовольственные товары промышленные», наводил на мысль явно унижающую человеческие достоинства: до чего же люди мелкие и хрупкие создания по сравнению с делами рук своих. Два двухстворчатых входа, один из которых действующий. Под окнами узенькие клумбы за деревянной оградкой, лестница в четыре ступеньки – вот пожалуй все особенности фасада магазина. Описание задней части здания автор опускает, так как литературный язык вряд ли позволит передать подробную картину этого места. 

Огромное внутреннее помещение рассчитанное на обилие товаров/ которыми планировалось его наполнить доверху накануне перехода к коммунизму, стало первоклассным для мух и грызунов, коротающих тут свой короткий неугомонный век. Кривоножский торговый центр с самого начала был разделен на две части: промышленную и продовольственную. В процессе перестраивания страны постепенно отпадала потребность в ведрах, швабрах, трусах и других изделий легкой и тяжелой промышленности. Так половина магазина превратилась в склад, а позднее, когда уже складывать было нечего, в обыкновенный паучатник. Здесь можно было обзавестись крысиным пометом, идеальным удобрением для комнатных кактусов. Продажа пищевых изделий также существенно снизилась. Было время, что кроме кабачков, солянки и иногда хлеба, в магазине ничего больше невозможно было найти. 

Этот период заполнился обилием денег, государственных казначейских клочков бумаги защищенных от подделывания N-ным количеством способов, включая знаменитые водяные знаки. Впрочем кривоножские фальшивомонетчики в ту пору не скучали. Их домашние персональные станочки перешли на изготовление так называемой твердой валюты преимущественно зеленоватых оттенков. 

Увеличение товаров на прилавках началось лишь после обесценивания старых и введения новых, более современных денежных знаков, которыми обычным гражданам для их же пользы побаивались выдавать в слишком больших количествах. Рядом с кабачками теперь теперь залеживались жвачка, чипсы, «сникерсы», возвращенная из небытия водка, «Кока-Кола», мясная колбаса и многое другое. Преимущественно не слишком бедные кривоножцы предпочитали торчать в магазине, пялясь на жратву голодными глазами. Среди них преобладали пенсионеры, люди довольно мрачные и скупые, особенно после многомесячного отсутствия честно заработанного пенсионного обеспечения. Многих из них выручала извечная человеческая страсть к самогону, изготовление которого среди зрелой части населения было поставлено если не на широкую ногу, то вполне таки внушительную ногу. Тем самым наносился непоправимый ущерб государству, но не будем судить их строго, так как в наше время не наносит ущерб государству разве что само государство. Впрочем последнее утверждение тоже сомнительно. 

Итак, в сельском магазине кроме нашего доморощенного террориста находилось еще четыре человека. Во-первых, продавец Степан. Долговязое и тощее создание аналогов которому в Кривых Ногах не было. Во-вторых, бабка Аня. Женщина-танк с бичьими бицепсами и горой трицепсов. Ей уже было за 50, но она продолжала заниматься культуризмом, регулярно потаскивая гири в тени столетнего дуба, единственного дерева, что рос в чертогах ее усадьбы. Бабка Аня всегда имела при себе топор и вырубала все, что необдуманно вылезало из-под земли. Вокруг ее дома днем с огнем нельзя было отыскать ни единого кустика. Вместо этого куда ни глянь простирались заросли сорняков. Впрочем зелень она любила и не испытывала по этому поводу никаких комплексов. 

Был еще гроза местных собак и старушек, озорник и особо опасный хулиган Коля Бочкин. Его дядя Вася знал в лицо и даже испытывал к нему некую внутреннюю симпатию. 

Последним посетителем оказался давний корешь Василия Ивановича, 23-летний выходец из семьи потомственных алкоголиков, известный по кличке «Дихлофос» Петька Дрын. 

– Руки за голову, – прорычал дядя Вася, проявив при этом завидную сноровку профессионального террориста.  

Обомлевшие односельчане дружно перекрестились. 

«Сдурел» - подумал Степка. «Белая горячка» - решила про себя бабка Аня. «Боевиков насмотрелся» - промелькнула мысль в голове Коля. «Дихлофосу кретин обнюхался» - уверенно констатировал Петька. 

- Ах так, - вскрикнул дядя Вася, увидев что его фраза не произвела должного эффекта, и трехлитровая баночка кабачков разлетелась по всему магазину. 

«Разрывные» - сделал вывод Степан. «Бошку отстрелит окаянный» - прошептала бабка Аня пересохшими губами. «Жить хочу» - в такт ударов сердца вторил про себя Петька. «А я блин уроки не сделал» - стало грустно Коле. 

Все четверо синхронно выполнили команду, выстроившись вдоль прилавка. 

Василий Иванович молча уставился на них. Он плохо соображал, так как был сильно пьян. Кровь ударила ему в лицо, когда его глаза встретились с глазами румяного, копченого индюшенка, лукаво поглядывающего из-за стеклянной перегородки холодильника. Взбудораженный этим нахальным и, как ему казалось, насмешливым взглядом, разбойник снова перешел к действию. 

- Степка, ко мне. Мне нужен нож. 

Степан от неожиданности прикусил язык. Он попытался идти, но ноги, повинуясь инстинкту самосохранения, совершенно его не слушались. С трудом разжав челюсти, продавец промямлил: 

- Ме… 

- Что? 

- Му… 

- … 

- Ме… 

- Застрелю, - мягко, по-отечески рявкнул Василий Иванович, направляя дуло ружья в сторону бедняги, - подойди ближе, а то застрелю. Дай мне нож. – резко изменив тон, заорал он, - иначе сделаю из тебя решето. 

Цепляясь одной ногой за другую, с поднятыми вверх руками, продавец побрел навстречу судьбе. Нож лежал на столе за весами, поигрывая на солнце свежеотточенным лезвием. 

- Возьми его, - скомандовал дядя Вася. 

Степан дрожащей рукой ухватился за клинок и застыл как парализованный. 

«Зарежет» - решила бабка Аня. «Покалечит и отпустит» - подумал Петька. «Добивать будет» - ужаснулся Коля. 

- Обернись ко мне спиной и шагай к холодильнику. 

Продавец развернулся. «В спину хочет, гад», - еще успел подумать Степан, когда его обильно набитое костями тело брякнулось на пол. 

В магазине воцарилась гробовая тишина. 

(Продолжение следует) 

1999