Мы же потом встретимся
(Рассказ быль)
То, что сказал, в больнице, Володе врач, как-то сразу не вмещалось в голове. Молодой, но уже пользующийся авторитетом, хирург, отвёл Володю в сторону и сообщил, что во время обследования у его матери обнаружен рак печени и жить ей осталось месяц, от силы два.
- Вы единственный сын?
Володя кивнул.
- Женаты?
- Да женат и двое деток, совсем маленьких.
- То есть, жена, по сути, не сможет вам помогать?
Володя молчал.
- Вам как мужчине нужно быть готовым ко всему, – поучал далее врач.
- Мама живёт с вами или у неё есть отдельная квартира?
- Мама живёт сама, не далеко от нас.
- Это хорошо. Просто там, где она будет находиться, когда мы её выпишем, потому что дальше держать в больнице просто нет смысла, желательно убрать маленьких детей. Не нужно им это видеть. Ещё. Не следует маме о её болезни рассказывать, реакция может быть непредсказуемой. У каждого разная психика. Человек может умереть в тот же день.
Врач говорил о таких страшных вещах тихо и как-то профессионально просто. Чувствовалось, что такой разговор для него давно не первый.
- Старайтесь вести себя с мамой обычно. Да, не покупайте никаких дорогостоящих лекарств, может кто-то будет советовать, всё равно ничего не поможет, только пустая трата денег. Если мама захочет скушать что-нибудь необычное: тортик, ананас, даже выпить коньяк, купите ей. Её самочувствие будет всё время ухудшаться. Бывает, рак протекает без боли. Это легче. Но в основном, боли начинаются страшные. Чтобы облегчить страдание, колют наркотик. Рецепт на него получите при выписке. Когда боли начнутся невыносимые, придется делать уколы. Если не умеете, советую научиться. Потому что скорую помощь, особенно зимой, можно ждать очень долго.
Когда Володя отошёл от врача, понимая о роковом повороте в его жизни, то почувствовал как начинает ускоренно биться сердце. В голове что-то звенело. Он зашёл в палату, где лежала мать и посмотрел на неё уже новыми глазами. Теперь многие её жалобы становились понятными.
Мама, увидев сына, улыбнулась. Володя, стараясь не показать в себе перемену, улыбнулся в ответ.
Он вынес утку, помог повернуться маме на правый бок, и следил за собой всё время, видны ли в его действиях признаки волнения. «Нет вроде бы всё как обычно». И ещё думал - «Как же это, ведь вот она живая, а через месяц её уже не будет. И ничего из этого нельзя изменить. Но может быть, врачи ошиблись, мало ли они ошибаются.
Здесь следует сказать несколько слов о необычных отношениях матери и сына. Случилось так, что ещё два года назад они вместе сообща, что бывает согласитесь очень редко, пришли к мнению, что в их старой жизни чего-то не хватает и любой человек живя на земле должен наполнить своё существование какой то духовностью. Выбор пал на традиционное христианство. Это были незабываемые дни согласия, взаимопонимания и любви. Непонятно откуда только бралось терпение. Возможно их жизнь и была тогда эталоном взаимоотношений матери с сыном. Они делились друг с другом некоторыми впечатлениями своей церковной жизни. Володя, как более начитанный, рассказывал что-нибудь из жития святых, советовал в чём то. Мама слушала сына всегда с интересом. С женой такой откровенности не было.
Но теперь всё рухнуло. Жизнь открывала свою новую страшную страницу. На работе он взял отпуск и всё надеялся на лучшее, успокаивал себя. И ещё думал: «Если правда у мамы рак и смерть неминуема, то нельзя молчать, как сказал врач, а наоборот, следует сообщить человеку об этом, предостеречь, чтобы он был готов к переходу в вечность». Но Володя не мог представить себе, как он будет вот это всё говорить маме. Какие подберёт слова. И хватит ли вообще у него на это твёрдости.
Жена, узнав ужасную новость, сказала: «Все испытания, какие нам выпадут на двоих, мы должны преодолеть».
Вскоре маму выписали. Володя с большим трудом усадил её в такси, привёз на квартиру, поднял на второй этаж и уложил в кровать.
«Ну вот, теперь дома в своей хате, не в чужих стенах, здесь не страшно умирать», - сказала мама.
И тут выяснилось. Мама всё про себя знает и Володе нет нужды, что-то ей сообщать.
«Я смерти не боюсь», - вдруг сказала она, - «Это всё за грехи мои. Что же мы сделаем, если Бог призывает. Может за мои страдания, там на суде будет легче.».
Володю это поразило, - «Мама всё знает о своей болезни, она у меня мудрая».
Тогда он, почему то вспомнил, как мама писала ему в армию очень тёплые письма, обращаясь особенно нежно: «Лебёдушка мой, сыночек. Каждый день думаю о тебе ». В той обстановке это сильно помогало.
Мама не имела среднего образования, закончив когда то, в своей деревне, всего четыре класса, но жизненная мудрость у неё всегда была поразительной.
Теперь каждый раз, когда Володя подходил к маминой кровати, она всегда улыбалась сыну.
Он мыл ей ноги, которые почему то пухли, давал лекарства, кормил её, ставил утку, отводя глаза в сторону чтобы не увидеть наготы. Поворачивал на очередной бок, чтобы не было пролежней, делал массаж и думал, - « жаль что у меня нет сестры». После всего прочитанного в церковных книгах, хотелось верить в промысел божий, а ещё доказывать свою веру на деле.
Чтобы как то маму развлечь, пробовал читать ей Евангелие. Как раз попалось вот это место: «И вот, женщина, двенадцать лет страдавшая кровотечением, подошедши сзади, прикоснулась к краю одежды Его; Ибо она говорила сама в себе: если только прикоснусь к одежде Его, выздоровею. Иисус же, обратившись и увидев её, сказал: дерзай дщерь! Вера твоя спасла тебя. Женщина с того часа стала здорова».
Володе хотелось помечтать, вот бы так и мама, имея сильную веру получила исцеление. Но она слушала то, что читал сын как-то отстранённо. Тогда он решил привезти батюшку, чтобы маму причастить и по соборовать. Володя сказал ей об этом. Она была не против.
Причастие и соборование прошло нормально. Мама лежала на кровати в какой то особенной позе покорности. Молодой батюшка быстро на автомате, проговаривал заученный наизусть текст молитвы: «Вечери Твоея тайные днесь, Сыне Божий, причастницу мя прийми: не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во царствии Твоем. Да не в суд или во осуждение будет мне причащение Святых Твоих Таин, Господи, но во исцеление души и тела».
Володе, после этих слов, ком подкатил к горлу. Но он подумал: «Я не должен распускать сопли». Он никогда не позволял себе слёзы, тем - более при людях. Однако завидовал тем, кто плакал на исповеди в храме. «Хоть раз бы всплакнуть о себе, грехи смерти подобны», - думал часто Володя. Нет ни разу не получалось у него выдавить из себя слезу.
Он теперь чаше стоял на молитве, просил за мать. Заказывал молебны о выздоровлении. Знакомые передавали от него записочки в дальние монастыри.
Только не смотря на всё это, самочувствие мамы ухудшалось, всё шло к тому о чём говорил врач.
Три дня и три ночи дежурства у маминой кровати он выдерживал. На четвёртую ночь его меняла жена. Он шёл домой, мылся, падал на кровать и спал до утра без задних ног. А утром опять бежал к маме.
Он сам ей варил еду, стирал её бельё. В эти дни он осунулся, похудел. Ходил мрачный.
Однажды мать попросила жаренной печёнки. Андреё побежал на базар, купил печёнки и целый час её жарил. Он плохо умел это делать, спрашивал у мамы. Она ему подсказывала. Когда печёнка была готова, мать съела всего два маленьких кусочка и отставила тарелку. А через четверть часа появилась рвота и всё что она съела, вышло обратно.
Теперь после каждого приёма пищи, стало повторяться тоже самое.
«Наверное мне конец», - сказала мама удивительно спокойно.
Теперь мама стала изменяться в поведении. Она становилась всё больше потусторонней. Сняла свои украшения: серьги, кольцо, и велела их спрятать.
Однажды она спросила.
- Сынок, ты сильно переживаешь, что я умру.
Не зная что ответить Володя с волнением сказал.
- Мама, но мы же потом встретимся, когда все воскреснем и вечно с Богом будем.
- Да, правильно, я хочу чтобы ты сынок знал. Я не боюсь умирать, я знаю, что там есть новая жизнь, я её чувствую. Володя, купи в церкви мне комплект на смерть, заранее, всё что положено. Если умру, то тогда будешь меньше бегать. А останусь жива, всё равно не пропадёт, пригодиться. Теперь послушай сынок, что я ещё скажу, - мама говорила спокойно, Володя подумал, - «она теперь всё делала спокойно», - Так вот, - продолжала мама, - не устраивайте по мне, тут в моей квартире, пышных поминок, всё должно быть скромненько, чтобы не было ни капли водки, подавай за меня бедным. И не ставь дорогого памятника на могилу, деревянный крестик будет достаточно. Обещай мне, что всё это выполнишь.
Володя обещал.
Когда мать засыпала, он прибравшись шёл на молитву, делая бесчисленные поклоны: «Господи, да будет воля Твоя, буди милостивый к нам грешным, но почему ты забираешь маму? В голову Володе закрадывались мысли: «За что нам такое горе? Почему мама должна умереть, ведь она ещё совсем не старая? От чего мои молитвы не слышатся? Это наказание за грехи или ещё что?»
Он теперь часто хотел вспомнить когда в последний раз приходилось плакать и не мог. Володя всегда был суховат в отношениях, не любил эти «телячьи нежности». Даже, когда был маленьким и мать хотела приласкать его. Теперь всё это вспоминалось с комом в горле.
В конце третьей недели начались боли. Раньше мама спокойно лежала, даже часто спала днём. Теперь настал полный ужас. Всё что мама ела, сразу выходило назад. Боли постепенно усиливались. Пришлось вызывать скорую. Обезболивающие средства были заранее куплены. Мама кричала от боли держась за живот. Володя смотрел на это сжимая скулы, ничего не в состоянии изменить.
Одного укола хватало сначала на восемь часов, потом на четыре, а потом на два. На улице выпало много снега и скорая ехала долго. Мать металась по кровати, кричала на весь дом, боль была страшной. Володи пришлось уколы делать самому.
Он открывал под одеялом только часть маминой наготы и сразу закрывал, сделав укол.
После сильной дозы можно было немного отдохнуть. Володя ложился рядом возле маминой кровати и проваливался в сон, но через каждые пятнадцать, двадцать минут просыпался прислушиваясь как мама дышит. А на кухне уже лежал заранее наполненный шприц для очередного укола.
Соседка, услышав через стенку крики, иногда забегала, предлагая Володе помощь. Но услышав новые крики, старалась уйти к себе домой с мокрыми глазами. Андрей смотрел на эти мокрые глаза и даже внутренне подсмеивался над такой бабьей слабостью.
Несколько раз приезжали родственники, тоже предлагая помощь. Но увидев мучения больной, спешили убежать подальше. Володя их не винил, он знал как здесь тяжело.
Что бы как то подкрепить себя он не переставал читать Евангелие или труды Святых Отцов. Ему запала в душу одна фраза: «Что наша жизнь – пар». Или ещё вот эта: «Если праведный едва спасается, то грешный где явиться?»
Вскоре страшные боли и уколы подорвали состояние мамы до конца. У неё стал мутиться разум. Она уже не улыбалась сыну, когда Володя подходил к её кровати, а лежала, просто направив взгляд в одну точку. Теперь Володя поймал себя на неожиданной мыслью. Он уже искал её уходящие образы, но к сожалению не находил. Как он теперь хотел вернуть то время, когда резко говорил с мамой, был не сдержан с ней, чем то обидел. И это ещё больше приносило ему страдание.
Володя сказал о своих мыслях жене. Она поцеловала его и они долго стояли в коридоре обнявшись. Она плакала. Он нет.
«Камень я камень, – думал он про себя, - что же это за пытка такая. Внутри всё болит, а наружу выйти не может».
Володя нашёл у Святителя Игнатия Брянчанинова о слезах: « Чудное дело! Те, которые по естественной наклонности проливали потоки слёз, так же те которые проливали их по греховным побуждениям, когда захотят плакать богоугодно, внезапно видят в себе необыкновенную сухость, не могут добыть из глаз ни одной слёзной капли. Из этого научаемся, что для получения их надо позаботиться…»
Володя читал акафисты, каноны уже не зная что ещё прочитать и как помолиться чтобы Бог послабил мамины страдания. Приходили уже мысли: « может быть не стоило начинать заниматься этой церковностью и нужна ли вообще человеку вера». Наконец он наткнулся в молитвослове на молитву преподобного Афанасия Афонского которая называлась: "О скорейшем определении участи тяжко болящего". Каким будет это определение?
Один раз Володе неожиданно подумалось : "Когда мама умрёт, то ему вероятно придётся закрывать ей глаза. Как он справиться с этой задачей?" И ещё ему стало припоминаться, как мама говорили когда была ещё в здравом рассуждении: «Когда умру, не делай мне сынок дорогого памятника, деревянный крестик будет достаточно.» Неужели ему придётся выполнять это поручение, бегать, договариваться, платить какие - то деньги. Володя, ещё вспоминал как мама ещё до уколов, спокойно лежала и молилась шевеля губами, налаживая на себя крестное знамение, это было совсем недавно. Володины мысли путались, смерть понемногу заползала в дом, он её чувствовал.
По телефону позвонил близкий друг Володи, Андрей и предложил помощь. Володя от помощи отказался: «Пока не нужно. Если понадобишься, я тебя найду».
Настали особенно страшные дни. Володе хотелось ещё хоть немного почувствовать материнское тепло, зная, что его уже никогда не будет. Но мама изменилась до неузнаваемости. Жизнь покидала её. Он смотрел на маму, пытаясь как то запечатлеть привычные её образы, но их с каждым часом, с каждой минутой становилось всё меньше и меньше. Тогда Володя искал мамины старые фотографии, но изображение на бумаге не могло заменить запечатленного с детства, горячо любимого оригинала.
Володя осознавал, что по сути, мамы уже нет. Осталось только её дышащее тело, а рассудок ушёл.
Однажды, разговаривая по телефону с женой, трубку взял четырёхлетний сынишка.
- Папа, почему ты не идешь домой? - спросил сын.
-Я у бабушки, она заболела.
- Приходите и ты и бабушка, я за вами соскучился.
- Потерпи сынок, придём.
Через два дня боли усилились настолько, что потребовался очень сильный наркотик. Мама кричала особенно неистово, поднимая руки к небу. «Господи! Господи помилуй! Да есть ли ты там?»
Володя кружился возле её кровати повторяя: «Мамочка, мамочка», - всё время налаживая на себя и на маму крестное знамение.
«Господи, дай мне слёзы, - зашептал про себя Володя уже ненавидя эту мужскую чёрствость, - «Больше не могу этого терпеть. Стоит внутри какой то комок, а наружу выйти не может».
Было ясно, что конец наступит в ближайшее время. Мама ничего не ела уже больше недели. Володе уже хотелось чтобы всё совершилось скорее, чтобы не мучить ни себя ни её. Не было уже сил.
Мама умерла неожиданно. Была глубокая ночь. Мама долго кричала и Володя уже потерял надежду на уколы. Но потом неожиданно боль прекратилась. Она заснула, не приходя в себя. С ней уже нельзя было поговорить ни о чём. Живым оставалось только дыхание. Но теперь вдруг наступила неопределённая тишина. На столе горел ночник.
Володя тоже заснул от изнеможения, всё также просыпаясь через пятнадцать- двадцать минут и прислушиваясь к её дыханию. В молитвослове, "Канон на отход души", был заранее открыт на нужной странице.
Потом Володя на несколько часов полностью отключился, а когда проснулся и прислушался к маминому дыханию то не услышал его. Он подскочил к кровати, мама уже не дышала. Остекленелые, полуоткрытые глаза придавали этому зрелищу ужасный вид. По телу прошёл как бы лёгкий электрический разряд. «Всё, конец». Но в то же время он ощутил внутри какое то спокойствие, которого раньше никогда не было. Что-то в нём в эту страшную минуту изменилось. Володя поправил мамино, ещё не остывшее тело, уложил правильно руки. В эти минуты он стал на много взрослей. Потом посмотрел в окно. На улице всё так же шёл снег, ездили машины, ходили прохожие, было уже утро. «Всё, - думал он, - теперь, на этой земле, он уже больше никогда не сможет поговорить с мамой. Она ему не улыбнётся, не посоветует что-нибудь, как это часто случалось, не поругает, никогда – никогда». В душе нестерпимо ныло.
Приехала скорая и засвидетельствовала смерть. Потом стали приезжать родственники.
Весь первый день, после смерти мамы Володя бегал договариваясь за похороны. В общем то бегать пришлось не особо много. Он удивлялся, откуда заранее берутся нужные ему люди, стыкаются обстоятельства. «Нет Бог нас не оставил», - думал он.
В последнюю ночь перед похоронами мама ночевала дома. Накануне вечером её привезли из морга на специальной машине. Была полная квартира народа. Заходили соседи, знакомые, родственники. Всюду были расставлены венки. Трупный запах давал о себе знать.
Володя сидел в углу и ловил себя на мысли, ему хотелось чтобы все вышли с комнаты где стоял гроб, а он хоть бы еще раз подержался за мамину руку. Ещё с детства он был стеснителен и сентиментален.
Женщины плакали. Володина тётка, родная сестра мамы, причитала громче всех. «Как это им так легко удаётся плакать», - подумал он. Володя обратил особое внимание на то как мамина сестра сильно похожа на маму, ранее он этого сходства не замечал.
Тут Володе ком подкатил к горлу, и он почувствовал что у него сейчас потекут слёзы и даже удивился этому. Володя выскочил на улицу и отбежал подальше, чтобы никто этого не увидел. Слёзы потекли ручьём. Это была разрядка после всего пережитого. Как будто кто-то посетил его и открыл туго затянутый краник. В этот день Володя сделал для себя открытие: «Оказывается, на этом свете, плакать бывает гораздо приятней, да и разумней, чем смеяться. Лишь бы слёзы были настоящие».
Иисус ведь тоже когда-то плакал на могиле у Лазаря и утешал Марфу - «Воскреснет брат твой». А она Ему ответила: «Знаю что воскреснет, в воскресенье, в последний день».
Пришло время выносить гроб и люди суетились задавая Володе какие-то вопросы, но он был в растерянности и часто не знал что отвечать. Женщины соседки разобрали венки и процессия стала выстраиваться. Потом, как-то без команды, люди пошли подняв венки в направлении к машине-катафалке и гроб плавно закачался в такт идущим. Первым нёс крест близкий друг Володи, Андрей.
Машина-катафалк, на которую следовало грузить покойную, стояла слишком близко. И все люди: родственники, соседи, знакомые, поднеся гроб к машине, стали требовать чтобы шофёр отъехал подальше, чтобы пронести гроб ещё. Из этого Володя понял, что маму все любили и все эти люди, так-же как и он, с ней не хотят расставаться.
На кладбище находилась часовня где отпевали умерших. Сюда занесли мамин гроб и ещё гроб какого-то молодого мужчины который погиб на производстве. Володя посмотрел на несчастную вдову, а она посмотрела на Володю. Ему стало жаль её. И он во время богослужения молился и за маму и за погибшего мужчину.
Возле могилы, уже прощаясь, Володя всё таки взялся за мамину руку и чуть не отскочил от неё. Какая она была уже холодная и не похожая на ту, добрую, тёплую, материнскую руку которая сделала ему столько добра. Володя подумал, неужели, когда и я умру и если ангелы меня понесут туда где нет болезни и печали но жизнь бесконечная, мы с мамой сможем вновь встретиться. Должно быть там будет хорошо, светло и не будет болезни и слёз. Вспомнились стихи Ахматовой: "Смерти нет — это всем известно, Повторять это стало пресно, А что есть — пусть расскажут мне." Он посмотрел на рядом стоящего сынишку одетого в шубку, которую покойная мама подарила совсем недавно своему внуку. «Вот шубка, память про неё», - думал он. Потом ещё вспомнил как мама очень хорошо умела садить рассаду помидор на даче. «Нынешней весной уже всё самому придётся делать».
Был ясный, морозный день. Солнце светило ослепительно. Народ суетился, каждый подходил к покойной и по своему прощался. Потом, мужчины в специальный рабочих костюмах чёткими, отработанными движениями, опустили гроб в могилу. По крышке гроба застучали глыбы мёрзлой земли вперемешку со снегом. А у Володи мысли о Евангельской благой вести переплетались с простой человеческой слабостью.