Падая в небо
«Как же хочется спать…» - единственное, о чем я мог думать в тот момент. Я с трудом заставил свои веки подняться и приклеил взгляд к двери напротив. Если на чем-нибудь не сосредоточиться, то непременно провалюсь в вязкую темноту бессознательности. Но согласитесь, университетский коридор не самое лучшее место для полуденного дрема. Хотя здесь и есть эта удобная, длинная лавочка, на которую так и хочется прилечь, вытянув ноги.
Я поймал себя на полпути к тому, чтобы растянуться на лавке и снова принялся разглядывать дверь, с таким вниманием, будто передо мной было настоящее произведение искусства. Уже битый час жду, когда закончится занятие, чтобы встретиться с Маю. Дуреха мало того, что опять всю ночь мне спать не давала, так еще и разбудила в 10 утра телефонным звонком с криками о том, что забыла дома работы. Собрав все свое недовольство и запихав его куда подальше, я все же согласился помочь. Что поделаешь, она рисовала эти картины несколько дней с большим старанием. Не зря же.
Маю взявшись за что-либо, всегда старалась довести это до совершенства. Отличница, одним словом. Домашку выполняет, чуть ли не с маниакальным усердием и за два года обучения не пропустила ни одной пары. Мне кажется, она в университет поползет даже при смерти. И не похоже, что все эти старания лишь для того, чтобы получить признание сокурсников и преподавателей. Она будто сама с собой соревнуется.
В этом плане я абсолютно на нее не похож. Я и не учился-то нигде. Многие, узнав об этом, начинают меня сторониться, считают необразованным бродягой, а то и вовсе умственно отсталым. Им даже не приходит мысль пообщаться с человеком, прежде чем делать такие выводы. Но я не жалуюсь. Мне так даже проще. Большинство из этих людей оказываются настоящими дураками при ближайшем же знакомстве, и мне ни к чему тратить на них собственное время. Да, я хоть и не получил государственного образования, но далеко не глупее многих обладателей аттестатов и даже дипломов. Все, что мне нужно я узнаю из книг.
Я читаю все, что попадается под руку, поэтому обладаю теоретическими знаниями, чуть ли не в каждой отрасли человеческой деятельности. В чем-то больше, в чем-то меньше. Большинство из них мне ни разу не пригодились. Но если подворачивался случай применить это на практике, то результат выходил вполне приличный. Уже к тринадцати годам я освоил все учебники школьной программы и кроме этого множество художественной литературы. Второе считаю даже более значимым. Я бы не любил книги так сильно, если бы они были только источником полезной информации. Ничто не приносит столько удовольствия, как бесконечное поглощение несуществующей реальности, моим реальным сознанием. Истории, написанные чужой рукой, но не принадлежащие кому-то чужому. Появляясь на свет из-под танцующего по бумаге пера, или под симфонию стука клавиш, они начинают существовать собственной жизнью. Эти бескрайние миры живут во мне.
Сейчас мне двадцать шесть и за свою жизнь я прочел столько книг, что если их жечь, то хватило бы на вечный огонь в моем камине. Но у меня нет камина. Да и я не позволил бы такое жестокое обращение с произведениями искусства. Достаточно огня, который они поддерживают в моей душе. Пожалуй, книги – лучшее изобретение человечества.
Я встал на ноги и потянулся. Позвонки отозвались громким хрустом. Интересно сколько я уже здесь сижу. В учебных заведениях время будто имеет особый, медлительный и короткий шаг. От нечего делать я начал расхаживать по коридору, такому серому и пустынному, что невольно возникла ассоциация со старинным замком. Да и стены такие же облезшие. Не позавидуешь молодежи, которая хоронит здесь огромный кусок своей жизни.
За спиной послышались тяжелые, шаркающие шаги и я обернулся. Мужчина солидного вида встретил меня удивленным и даже слегка негодующим взглядом, но молча прошел мимо. Я пожал плечами, будто самому себе говоря «Мало ли что у людей на уме». Но зеркало, висящее в дальнем конце коридора, дало понять, откуда эта реакция на меня. Подойдя к нему, я с недовольством покосился на собственное отражение. Маю так вопила, что я бросился в университет, даже не расчесавшись. Давно нестриженые волосы торчали, как придется, лицо покрыто щетиной, а под глазами темные круги от недосыпа. Картину дополняла свежая царапина, тянувшаяся через весь подбородок.
- Ну что ты будешь делать. Опять когти распустила…Ангел мой… - я выдохнул и отвернулся от своего отражения.
К моему удивлению, коридор уже заполнился людьми, в уши ударил шум, смешавшихся голосов, а за моей спиной толпились студентки, желающие дорваться к зеркалу. Одна из них бросила на меня резкий взгляд – будто уколола.
- Извините, - пробормотал я и поспешил удалиться.
Мой взгляд мгновенно выловил из толпы худенькую девочку с длинными, почти белого цвета, косами и даже с такого расстояния было видно какие ясные и голубые ее глаза.
- Доброе утро, ангел, - сказал я, подойдя к ней.
Ангелом я начел ее называть чуть ли не с первой встречи и вовсе не для того, чтобы показать какое-то особое отношение. Ничего, из ряда вон выходящего, я к ней не чувствую. Да и ни к кому на этой планете, пожалуй. Просто уж больно она похожа на ангела. Если они существуют, то наверняка должны быть как две капли воды похожи на эту девушку.
Маю улыбнулась (мне показалось или слегка виновато?) и прислонилась к стене.
- Спасибо тебе большое. Не знаю, что бы я делала, - она снова улыбнулась. Это у нее хорошо получается. Одним этим жестом, она будто обещает, что все (абсолютно все, о чем бы ты ни думал) будет хорошо, и в это невозможно не поверить. Но я уже привык видеть эту улыбку и прекрасно знаю, что не все так замечательно, как кажется. Как бы она не старалась создать видимость беззаботности, с дрожащими коленками справиться не так уж просто. Не привык жалеть ни себя, ни других, но когда смотрю на Маю, появляется абсолютно непривычное щемящее чувство. Может если бы я не жил вместе с ней и не знал бы всего, то и не заметил огромной усталости, скопившейся за ее плечами.
- Ты едва на ногах стоишь, - сказал я сухим голосом. Мой тон почти всегда один и тот же, лишенный каких либо окрасов. Не умею проявлять свои эмоции. Может потому, что разговаривать приходится так редко.
– Пойдем, присядешь, - я обнял Маю за плечи и повел к скамейке. Но та уже была занята веселой и, как я отметил про себя, слишком шумной компанией.
- Ну-ка, молодежь, уступите место.
Молодежь, дети… Так я привык обращаться к ним, хотя и сам еще не далеко ушел. Мне не так уж много лет, но порой чувствую себя настоящим стариком. Конечно, жизнь в одиночку, когда ни на кого не рассчитываешь, заставляет учиться всему быстрей и понимать многое раньше других, хочешь ты этого или нет.
Один из парней предложил пойти перекусить, и лавка мгновенно была освобождена. Блондин, с почти отсутствующими чертами лица, отвесил шуточный поклон, приглашая присесть, и поспешил вслед за своими товарищами.
Сидеть было явно легче. Маю вздохнула и откинулась на спинку. Сейчас она напоминала тряпичную куклу, обездвиженную, бледную, с неестественно тонкими руками. Но все равно не выглядела несчастной. Это для меня большая загадка. Откуда у нее берутся силы? Что поддерживает этот необыкновенный свет в глазах, как ей удается выглядеть так, будто никаких проблем нет? Я-то знаю, что все болит
- Больно ведь… - я и сам не заметил, как мысли вдруг стали словами.
- А? Ты что-то сказал? – слегка оживившись, переспросила Маю. Шум вокруг поглотил мой тихий голос, и она ничего не расслышала. Но тем лучше. Я ведь вовсе не собирался говорить это вслух. Такие фразы дела не изменят. А значит, нет в них никакого смысла. Я молча сел рядом, всем своим видом давая понять, что повторять не собираюсь.
- Что это? Это я сделала? – голубые глаза смотрели на меня с тревогой и растерянностью.
Я неосознанно провел рукой по подбородку. Глубокая царапина чувствовалась на ощупь и слегка побаливала. Ну вот, сейчас начнется…
- Прости….прости меня, - невероятно жалобно протянула Маю.
Слушать чужие извинения по пустякам просто невыносимо. Попробуй убедить человека, что все в порядке. Сам себя начинаешь виноватым чувствовать. Я молчал, а Маю все не унималась.
- Как же мне стыдно…
- Успокойся. В конце концов, это моя работа.
Аргумент подействовал. Маю притихла и опустила глаза. Серьезных увечий она мне все равно не нанесет. Зато я получил крышу над головой, сколько нужно еды и даже новые книги каждую неделю. Конечно, мне все это достается не за то, чтобы Маю могла меня царапать, кусать и бить, сколько ей вздумается. Моя работа скорей состоит в том, чтобы не позволять ей это делать. Звучит немного странно. Я и сам долго не мог понять, чего от меня хотят.
* * *
Я работал в магазине ее родителей. Выгружал товар, таскал коробки и выполнял прочие мелкие поручения. Мне часто приходится перебиваться подобной работой (ну а куда еще устроишься без документа об образовании). Надолго на одном месте я не задерживался и меня такой образ жизни вполне устраивал. До сих пор не могу до конца свыкнуться с мыслью, что живу не в сьемной квартире, да еще и под одной крышей с девушкой.
Я перетаскивал ящики с фруктами, когда Аннет, хозяйка магазина, попросила меня оставить работу и провела в подсобку. Мы пили ароматный имбирный чай, а темы разговора петляли где-то между погодой и новостями утренней газеты. Я абсолютно не понимал к чему все это и терпеливо ждал, когда хозяйка перейдет к главному. Аннет поставила чашку на стол и что-то, едва уловимое, переменилось в ее лице. Кажется, до этого она сомневалась, стоит ли мне говорить о своей проблеме, но теперь решилась.
- Вы ведь знаете мою дочь?
Я кивнул, вспоминая девушку, которая изредка заходила в магазин. Когда мы столкнулись в первый раз, я подумал, что бедняга явно перестаралась с какой-нибудь диетой, или же постоянно болеет. Мой брат имел примерно такое же телосложение. Тощий и слабый, в моих воспоминаниях он вечно лежит в постели с очередным бронхитом или гриппом. Он умер, когда мне было девять. Хотя порой мне кажется, что и не жил никогда.
С Маю оказалась совсем другая история, и вряд ли я когда-нибудь сам догадался бы. Ее случай некоторые врачи окрестили необычным видом лунатизма, но ничего толком сказать или посоветовать не могли. А Маю все чаще вскакивала по ночам с постели и вела себя как одержимая. Погромы в комнате, сломанная мебель, избитые родители, которые пытались привести ее в чувство – это лишь часть последствий. А на утро она абсолютно ничего не помнила и только саднящие руки и колени давали знать о случившемся. Кажется, ее мозг как обычно всю ночь спит, и на утро она способна мыслить абсолютно ясно. А вот тело живет своей жизнью и, что самое худшее, лишено необходимого отдыха. Вместо того чтобы восстановить энергию, оно тратит ее еще больше. Отсюда и жуткая боль в мышцах, покрасневшие глаза, слабость. Нелегко так жить, даже не сомневаюсь.
- А чего Вы от меня хотите? – я был достаточно удивлен услышанным (а удивить меня не многим удавалось), а главное не понимал, почему мне это все рассказывают.
- Это длится уже почти год. Ее…- женщина слегка запнулась, будто подбирая нужное слово, - приступы, то прекращаются, то снова повторяются один за другим. Никогда не можешь быть к этому готов. И мы с мужем тоже устали. Это не значит, что мы любим ее меньше. Но терпеть уже нет сил. Мы должны работать, но никак не можем выспаться. Все, что можно сдвинуть с места, мы уже вынесли из ее спальни, но она начала биться о стены, а однажды чуть не удушилась простыней. За ней должен кто-то присматривать.
Голос Аннет дрожал, и нельзя было не сочувствовать. Но теперь я начал понимать к чему она ведет и мне это не очень-то нравилось. Я наслаждался своей спокойной, обыденной жизнью и никаких странностей в ней видеть не хотел.
- Наймите сиделку, - сказал я как можно более беспристрастно, чтобы сразу стало ясно – меня это не интересует.
- Женщина с ней не справится.
«Какой обреченный голос. Неужели кроме меня больше не к кому обратиться?» Эти мысли предательски пробивались сквозь мою броню неприступности, но я не сдавался.
- Вы же меня не знаете совсем. Не боитесь дочь на кого попало оставлять?
- Вызываете доверие, - Аннет посмотрела на меня в упор. – И среди тех, к кому можно обратиться, Вас я знаю лучше всего.
А после посыпались уговоры и заманчивые условия сделки, о которых я уже упоминал. В результате я поддался и теперь местом моей работы, а заодно и проживания, стала двухкомнатная квартира со звукоизоляцией на стенах. Поначалу планировалось, что Маю будет здесь только ночевать. Но, похоже, прежде чем это планировать, забыли спросить ее мнение. Девушка твердо решила переехать со всеми своими вещами, и навещать родителей лишь изредка, обосновав все тем, что так удобней. Кто знает, что на самом деле было у нее на уме. Теперь мы живем вместе и все соседи, небось, уже мысленно сыграли нашу свадьбу. Хотя я крайне редко попадаюсь им на глаза, ведь провожу весь день в спячке, а по ночам убиваю время книгами и чем придется, всегда наготове усмирить разбушевавшегося ангела.
* * *
Сегодня днем уснуть уже вряд ли удастся. Как только я вышел из университета, холодный воздух прорвался сквозь кожу и на мгновение воцарился в моей голове, вытеснив все мысли и остатки сонливости. Обратно вернулись только мысли.
По этому поводу я решил не идти сразу домой, а немного прогуляться. Погода, конечно, не самая воодушевляющая. Конец осени, серое небо, будто полинявшее полотно, и грязь, застывшая в причудливых формах. Вряд ли кому-то приходило в голову разглядывать грязь. На самом деле не самое любопытное занятие, но какими только глупостями не займешься, когда бродишь по улицам без цели и без товарища.
Одно из моих любимых занятий во время таких прогулок – разглядывать людей. Можно часами сидеть на скамейке в парке, наблюдая за их жизнедеятельностью. Часто, выхватывая из их разговоров отдельные фразы, задаюсь вопросом, о чем же эти люди думают. У каждого своя жизнь и свой мир, отдельный, никому другому не понятный. И сколько бы эти люди не искали родственную душу, вторую половинку, все бесполезно. Это лишь выдуманные понятия, появившиеся от нежелания примириться с собственной же сущностью. Стоит принять себя как состоявшуюся и самодостаточную личность, как тут же исчезнет проблема одиночества. Вы просто начнете ним наслаждаться. Но это конечно только моя точка зрения. Не могу гарантировать, что все так и есть на самом деле.
Можете упрекать меня в эгоизме и черствости, но я не считаю это большим недостатком. Я не отношусь ко всем людям плохо и не отгораживаюсь от них. Просто не придаю нашим отношениям большего значения, чем есть на самом деле. Я отдаю себе отчет в том, что людям никогда по-настоящему не понять друг друга, все мы чужие. Поверьте, такое отношение избавило меня от многих проблем в жизни.
* * *
Когда я вернулся домой, Маю уже сидела за компьютером, все внимание сосредоточив на работе с графическими программами. Я тоже пытался в них разобраться, но быстро от этого отказался. Не то что бы слишком сложно, да вот рисование обычным карандашом на обычной бумаге мне гораздо ближе. Бумага будто отвечает тебе и сама помогает вести линию. Я, конечно, не обладаю особым художественным талантом (если так подумать, то единственное в чем я действительно преуспел это чтение книг), но порой руки сами тянутся за карандашом. И сами же рисуют. Я почти не задумываюсь о том, что происходит на бумаге. Отсюда и сюрреалистические наброски, где смешались лица людей, которых я никогда не знал, крылья несуществующих животных и высохшие цветы, прорезающие рисунки насквозь. Маю на удивление лестно отзывается о моих творениях и бережно хранит в ящике своего стола, подальше от моей привычки выбрасывать бесполезные вещи.
- Пришла и сразу за учебу?
- Нет. Я суп с лапшой сварила, - ответила Маю, не отрываясь от монитора. – Пойди поешь.
Я последовал ее совету (или скорее указанию?) и умял целых две тарелки. Все таки с утра ничего не ел. К тому же Маю очень неплохо готовила.
Вместе с теплым супом в организм вливалась и сонливость. А ведь впереди еще долгая ночь без сна. Я, зевая, помыл тарелку, дважды уронил уже чистую ложку и поплелся в комнату к своему дивану.
- Разбудишь, когда решишь лечь спать.
- Угу, - только и ответила Маю.
- Не забудь. А то я когда сплю совсем беззащитный. Не хочу, чтоб ты меня придушила или убила табуретом, - пробормотал я и мгновенно выпал за границы реального пространства и времени.
Мне снилась огромная черная сова, которая жила в каминной трубе и каждую ночь вслух считала падающие звезды. К сове в очередь выстраивались люди, и даже итальянская мафия в своих дорогих костюмах с золотыми запонками на идеально накрахмаленных манжетах…
- Ну проснись же
Я почувствовал, как меня тормошат за плечо, и открыл глаза. Прямо надо мной склонился силуэт, словно собранный из последних отсветов ушедшего дня. Почти прозрачный и такой неестественный в этом полумраке. Пряди волос выбились из косичек и теперь щекотали мои щеки, тянулись ко мне будто стебли тропических растений. Я потер глаза и окончательно проснулся. Теперь комната была светлее, чем показалось на первый взгляд.
- Кто же будит таким тихим голосом?
Не глядя на Маю, я почувствовал, как она улыбнулась.
- Я уже спать иду.
Это можно было понять и без слов, по ее внешнему виду – желтые пижамные штаны и маечка того же цвета.
- Давай беги в постель, замерзнешь, - бросил я и за плечи развернул ее по направлению к спальне.
Я обвел комнату взглядом в поисках книги. «Голлем» Густава Майринка покоился на тумбочке, будто слегка недовольный, что я сразу его не заметил. Подходящее произведение для ночного чтения: таинственная атмосфера и загадочные образы, и каждое новое событие, то ведет к разгадке, то запутывает еще больше.
Взяв книгу и бутылку воды, я прошел вслед за Маю. Она уже лежала под одеялом, как обычно подтянув ноги к животу.
- Спи спокойно, - я погладил белоснежные волосы и сел в кресло.
Подушка под спиной поспешила прогнуться, повторяя контуры моего тела. Главное чтоб удобно было - всю ночь так сидеть. Я еще раз взглянул на Маю и раскрыл книгу. От желтого света настольной лампы быстро уставали глаза, но погружаясь в мир созданный словом и воображением, забываешь и о собственном теле, и о времени, неустанно двигающим эту жизнь вперед.
Преодолев четверть книги, я закрыл глаза и подождал, когда под веками утихла острая боль. Спина и ноги затекли. Сколько я уже просидел так, без движения? Я хотел посмотреть на часы, но все внимание слилось в одной точке. Маю сидела на кровати, отбросив одеяло. Проснулась? Или снова двигается не по своей воле? Я впился в нее взглядом, готовый в любой миг сорваться с места. Так прошло несколько секунд, медленных и растянутых до невозможности.
И вот Маю резко вскочила с постели, взметнулись руки жаждущие разбивать, бросать и рушить, и тут же все утихло, сжатое в моих объятиях. Я крепко обхватил ее со спины, и теперь оставалось сидеть так вместе с ней на полу. Час, два, неизвестно сколько, пока она снова не превратиться в мирно-спящую девочку. Маю продолжала беспокойно дергаться, и мне казалось, я даже слышу, как колотится ее сердце. Или это мое собственное? Несколько рывков сильнее прежних и снова затишье.
Сегодня мне еще повезло, что сразу же ее так схватил. Бывает, полночи приходится воевать, получая увечья от зубов, ногтей и летящих в мою сторону предметов.
Я обнимал хрупкое тело, а по венам бежало напряжение. Чем больше времени проходит, тем неудобней. Я глубоко вздохнул и понял, что мой живот больше не атакуют локтями, причем уже достаточно долго. Опять спит? Я наклонился, чтобы заглянуть Маю в лицо. Осторожно, ослабил хватку, давая отдых занемевшим рукам.
Это было моей ошибкой.
Повелся на такую простую уловку! Маю резко пригнулась к своим коленям, и я потянулся за ней. Нужно лишь наклониться и снова сомкнуть руки. Это не позволило бы ей сбежать. Да только я со всего маху приложился лбом о край туалетного столика, который все это время стоял рядом и не предвещал ничего плохого.
Глаза заполнили жгучие искры и вся боль, которая таилась в разных уголках тела, ожидая своего часа, сбежалась ко лбу. Лишь на мгновение. Но этого хватило, чтобы я потерял контроль и вот уже в моих руках только серый воздух, да слабый запах свежевыстиранной пижамы. Вскочив на ноги, я только и успел увидеть, как в другой комнате мелькнула тень. Ни слова, ни мысли, ни действия. Ничего не успело произойти в этом мире, и замерло, не смея шелохнуться, прежде чем вязкую тишину разорвал оркестр битого стекла. Будто это стекло обрушилось мне на голову. Я влетел в комнату и замер на середине. К лицу прикасался холодный воздух, нагло ввалившийся через разбитое окно. И небывалая пустота.
Я немного постоял на месте, собирая мысли, заставляя их вернуться в предназначенные ячейки. Трудно, будто подбираешь отвертку к шурупу. К каждому свою. Я не желал сейчас смотреть, что стало с Маю. Четырнадцатый этаж и голый асфальт внизу. Нет, ничего хорошего я там не увижу. Желтая майка теперь стала красной…Белые волосы стали красными…Бордовое пятно расползалось в моей голове, пропитывая слой за слоем.
Я взял телефон и сел на диван. Куда позвонить в первую очередь? И что сказать ее родителям? Каких же проблем ты мне устроила. Я только начал привыкать к этой новой жизни и считать нашу квартиру уютной. Но еще немного и здесь станет совсем шумно, и все равно придется смотреть на разбитое тело, которое всегда было милой девушкой с теплой улыбкой.
- Ангел… Зачем же ты так?... В следующий раз пользуйся дверью.
Собственный голос прозвучал до жути странно, и почему то так сильно захотелось спать.
- Ты теперь настоящий ангел. И тебе ведь больше не больно.
Я закрыл глаза, и показалось, будто рядом кто-то кивнул и улыбнулся так, чтобы непременно все поверили.
